26 Февраля 2014

От сегодняшней России к России без пыток. Правозащитная конференция

20 февраля 2014 года в Москве, в Доме русского зарубежья имени Александра Солженицына состоялась Правозащитная конференция "Против насилия и пыток в правоохранительной и пенитенциарной системах".

На фото Людмила Алексеева / Автор Вера Васильева

Несмотря на усилия правозащитников, в том числе Общественных наблюдательных комиссий (ОНК), решить эту острейшую проблему не удается, констатировал Лев Пономарев, открывший мероприятие.

"Там, где профессионально работают ОНК, на время насилие можно прекратить, быть может, надолго. Но в то же время в другом регионе оно продолжает торжествовать. Настало время будить общество, потому что все взаимосвязано. Жизнь за решеткой взаимосвязана с жизнью с этой стороны решетки. Если насилие торжествует там, то оно будет торжествовать и здесь", – выразил мнение исполнительный директор движения "За права человека".

Людмила Алексеева в своем выступлении акцентировала внимание на двух вопросах: организация общественного контроля в конвойных помещениях судов и процедура формирования общественных наблюдательных комиссий.

В учреждения, подчиняющиеся Федеральной службе исполнения наказаний (ФСИН), и в изоляторы временного содержания (ИВС) общественные наблюдатели могут прийти поговорить с заключенными. А в конвойные помещения их не пускают, это выходит из-под влияния ОНК. Там сотрудники МВД, зная, что эта область неподвластна ОНК, позволяют себе гораздо больше, чем в других местах", – отметила председатель Московской Хельсинкской группы.

Она привела конкретные примеры таких случаев: избиения заключенных Андрея Чернякова, Тимура Идалова, фигуранта "Болотного дела" Дениса Луцкевича.

"Должна с гордостью сказать, что мы многого добились, за последние годы из московских ИВС жалоб на побои не было. Это, я считаю, наше вместе с сотрудниками МВД достижение. Но конвойные-то помещения остались.

Говорю это с большим сожалением, потому что я являюсь еще и членом общественного совета при МВД. До сих пор в МВД сохранилась практика "отмазывания" своих сотрудников от наказания за то, что они нарушают правила службы, законы и просто правила человеческого, а не зверского поведения", – сказала Людмила Алексеева.

Правозащитница заявила, что настаивает на обеспечении доступа в конвойные помещения членов ОНК, "чтобы не прерывалась цепь слежения за происходящим с заключенными".

Кроме того, председатель МХГ выразила озабоченность попаданием в состав ОНК третьего созыва значительного числа членов ветеранских организаций ФСИН, МВД, прокуратуры и других силовых ведомств.

"Недавно Общественная палата в третий раз утверждала членов ОНК.

Первый набор ОНК показал руководству ФСИН и всем остальным начальникам, что общественный контроль – это очень серьезная вещь, действенная защита прав людей.

Во второй раз, к стыду Общественной палаты, она оказалась среди тех, кто старался помешать общественным наблюдателям защищать права заключенных. В ОНК пришли ветеранские организации ФСИН, прокуратуры, милиции. В этих органах, к сожалению, и в советское время, и сейчас еще очень мало уделяется внимания объяснению сотрудникам, что у тех, кто оказывается в их власти, есть человеческие права. Тому, что Конституция дает одинаковые права и им, и этим людям, их не учат. Поэтому среди ветеранов много людей, склонных потворствовать нарушениям закона. И уже после второго набора ОНК правозащитники столкнулись с проблемой: появились люди, которые жаждут быть членами ОНК. Но потом они или не ездят по колониям, или ездят для того, чтобы объявить, что там все в порядке.

А в третий раз и ФСИН, и помогающие ей, насколько я понимаю, просто поставили себе задачу превратить ОНК в фикцию. В такую же фикцию, какой у нас является, скажем, Государственная дума, которая не место для дискуссий. Какой у нас является суд, которому, по социологическим опросам, не верят большинство российских граждан".

Людмила Алексеева назвала ОНК "единственным в нашей стране законодательно закрепленным правом на общественный контроль за государственными органами" и подчеркнула, что правозащитники "костьми лягут, чтобы защитить это право и его расширить на другие области нашей жизни".

Как признался взявший после нее слово Владимир Лукин, самым большим его разочарованием после десяти лет работы Уполномоченным по правам человека в РФ стало то, что не удалость решить проблему пыток в местах лишения свободы. Бывший омбудсмен искренне пожелал тому, кто в последующие пять лет будет занимать его должность, успеха на данном поприще.

По мнению Владимира Лукина, при всех проблемах правления Никиты Хрущева и Леонида Брежнева тогда пытки применялись значительно реже. По сравнению с теми временами в последние годы мы "прогрессировали".

Правозащитник назвал прекращение пыток – национальной задачей.

"Мы много говорим о патриотическом воспитании. Вряд можно найти что-то более патриотичное, чем задача в ближайшие годы своими силами, не прося кого-либо о помощи, иметь возможность сказать: Россия – это страна без пыток. Нам надо добиться этого обязательно, это национальная, патриотическая проблема. Нам надо найти структуры, найти ресурсы, найти слова убеждения тех, от кого это зависит, чтобы это реализовать.

Если уж говорить о круговой поруке, которая является одной из самых главных причин того, что пытки существуют, то должна быть создана круговая порука против пыток. Туда должны войти и МВД, и ФСБ, и адвокаты, и правозащитники, и кто угодно. Создать комитет нетерпимости к пыткам, комитет по разрыву круговой поруки в отношении пыток. Если мы эту задачу в ближайшее время выполним, то тогда мы будем не пустозвонами, а настоящими патриотами своей страны на длительную перспективу, о нас будут говорить как о людях дельных, которые сделали действительно что-то очень важное для своей страны".

Директор фонда "Общественный вердикт" Наталья Таубина, отметив, с одной стороны, некоторые позитивные подвижки в последние годы (увеличение числа судебных приговоров применявшим пытки сотрудникам, увеличение денежных компенсаций жертвам, облегчение доступа членам ОНК в места лишения свободы), с другой стороны, признала, что радикально переломить ситуацию не удалось. Применяются пытки электрическим током, зафиксировать которые гораздо сложнее, чем избиения, впрочем, тоже по-прежнему имеющие место.

Важнейшая причина этого бедственного положения кроется, по мнению Натальи Таубиной, в системе управления правоохранительными структурами.

"При той системе управления, которая сегодня существует в органах внутренних дел, при той системе оценки, которая заставляет сотрудников гнаться за показателями, трудно ожидать, что пытки прекратятся", – полагает правозащитница.

Уполномоченный по правам человека в Москве Александр Музыкантский вслед за Людмилой Алексеевой тоже обратился к теме общественного контроля в конвойных помещениях. В частности, к уже сказанному он добавил, что располагает свидетельствами применения служащими конвойного полка электрошокеров. Между тем, закон "О полиции", регламентирующий действия этого полка, говорит о том, что применение электрошокеров при конвоировании и прочем не допускается. То есть, если электрошокеры имеются на его вооружении, "то это уже нарушение законодательства", пояснил Александр Музыкантский. Для разрешения данной ситуации столичный омбудсмен призвал оборудовать все конвойные помещения видеокамерами.

Александр Музыкантский также затронул вопрос о переполненности московских следственных изоляторов. Если еще несколько лет назад этой проблемы не существовало, то в 2013 году перелимит в московских СИЗО составлял уже 10 тыс. 800 человек – 27 процентов.

"В камере, рассчитанной на восемь человек, размещается 15 человек, и спят они по очереди. Это содержание действительно пыточное, тем более что люди там содержатся и по восемь месяцев, и по десять, и по пятнадцать. В некоторых камерах, где возможно, ставятся раскладушки. Нужно ограничить срок пребывания в изоляторах до вынесения приговора", – предложил правозащитник.

Такая картина складывается из-за того, что "московские суды удовлетворяют 98 процентов обращений следователей о содержании под стражей, хотя даже прокуроры поддерживают только 95 процентов обращений".

Вместе с тем, полагает Александр Музыкантский, для глобальных перемен должна быть проявлена "политическая воля на самом верху":

"После смерти Сталина пытки в своей значительной части прекратились. Маленкову, Берии и другим хватило на это политической воли. Я не хочу проводить аналогии. Но тогда произошли изменения на самом верху. Была проявлена политическая воля, этого оказалось достаточно. Это то, что нам нужно сейчас".

Адвокат, руководитель проектов Центра содействия международной защите, комиссар и член исполнительного комитета Международной комиссии юристов Каринна Москаленко в своей реплике вернулась к делу Тимура Идалова. Подзащитный Центра, он оказался потерпевшим от пыток в конвойном помещении Хамовнического райсуда Москвы, а около месяца назад вышел на свободу.

"Любой на его месте остается абсолютно беззащитным перед системой существующего произвола. Мы не добились, чтобы ни один прокурор, ни один следователь расследовал эти факты. Европейский суд каждый раз отмечает: уголовное дело не возбуждено. Расследование, если оно возбуждено, не расследуется надлежащим образом. Власти на это никак не реагируют.

Во всех делах по разным регионам России одна и та же симптоматика: при задержании избивают, никто из правоохранительных органов не реагирует, уголовные дела не возбуждаются, и, самое интересное, суды принимают эти доказательства, полученные явно незаконным путем.

Это шокирует сегодня Европу, но страшно, что это не шокирует сегодня тех людей в России, которые имеют эффективные средства прекращения пыток и не желают ими воспользоваться", – заявила Каринна Москаленко.

Член правления общества"Мемориал" Александр Черкасов призвал обратить внимание на положение с пытками на Кавказе.

"Если говорить о пытках в контексте антитеррористических операций, то может показаться, что речь идет о чем-то экстремальном, не относящимся к тому, чем занимается большинство здесь собравшихся. Это где-то далеко, прежде всего на Кавказе, и это, по мнению многих, чуть ли не другая страна. Мне кажется, эти многие ошибаются. Кавказ – органическая часть России по многому, и в частности, по тем неотложным потребностям, по тем проблемам, которые там есть".

Правозащитник напомнил, что 15 лет в ходе антитеррористической операции в Чеченской Республике применялся "тот самый принцип, согласно которому любой ценой нужно добиться результата", затем эта операция "расползлась на весь регион".

Александр Черкасов перечислил методы, которые она подразумевает: "насильственные недобровольные исчезновения, пытки, не предполагающие, что человек предстанет перед судом, а в значительной мере приводящие его к смерти в течение нескольких часов, внесудебные казни".

Член правления "Мемориала" привел такую статистику: "за время вооруженного конфликта в Чечне с 1999 по 2005 год общее число жертв, исчезнувших и найденных после похищения со следами пыток, составило порядка трех, возможно, до пяти тыс. человек. Если соотнести это с тогдашним населением Чечни, то получатся примерно те же пропорции, что и в годы Большого террора по приговорам судебных и квазисудебных органов".

Как убежден Александр Черкасов, "это не только преступная практика, но и неэффективное государственное решение".

В свою очередь, руководитель Сети "Миграция и право" Правозащитного центра "Мемориал" и председатель Комитета "Гражданское содействие" Светлана Ганнушкина взглянула на проблему межнациональных конфликтов с несколько другого ракурса.

"Когда острая стадия конфликта пошла на спад, к нам стали обращаться матери тех, кто оказался обвиненным без всякого на то основания в участии в незаконных вооруженных формированиях, причастности к террористическим актам. Чаще всего это люди, которые состоят в родстве с представителями незаконных вооруженных формирований.

Людей задерживают, доставляют в отделения полиции и там их пытают жестоким образом. Но самое страшное, когда человеку говорят, что сейчас то же самое проделают с твоим старым отцом, привезут сюда твою жену, мать или свекровь, что бывало в Дагестане. Тогда человек признается, в чем угодно.

После этого он попадает в пенитенциарную систему. И в пенитенциарной системе эти заключенные оказываются в качестве первой целенаправленной жертвы. Почему? Потому что туда пришли люди, прошедшие Чеченскую войну и другие вооруженные конфликты. И они принесли с собой травмированное сознание, огромный заряд агрессии и жестокости по отношению к тем, с кем они должны работать.

В пенитенциарной системе не должны работать люди, прошедшие "горячие" точки. Это исключено", – сказала Светлана Ганнушкина.

Кроме докладов правозащитников, на Правозащитной конференции были представлены видео- и фотосвидетельства пыток, совершаемых в полиции и в уголовно-исполнительной системе, выступили пострадавшие. Свою позицию обозначили и представители МВД и ФСИН.

Вера Васильева, «HRO.org» - 21 февраля 2014 г.

Архив публикаций