31 Декабря 2013

Павел Пятницкий: Проверка ФКУ СИЗО-1 «Матросская тишина»

27 декабря позвонила мне член ОНК Анна Каретникова и попросила посетить с ней СИЗО-1 «Матросскую тишину». Отдельным членам ОНК Москвы хочу в очередной раз разъяснить, что «Матросская тишина» это СИЗО 77/1 а «Лефортово» это СИЗО 99/1 Некоторые коллеги путают и «Лефортово» называют первым изолятором. Ну, это наше, внутреннее.

Анна Георгиевна отметила, что обзвонила многих членов ОНК и никто не смог с ней поехать в силу тех или иных причин. Мне почему-то сразу подумалось, что дело не в причинах, а в том, что А.Г.Каретникова в СИЗО-1 практически прописалась J Однако, нового, на мой взгляд, там ничего не появляется. Да, бывают отдельные случаи, когда поступают жалобы от конкретного человека, как случилось и в этот раз. А в целом – проблемы изолятора нам уже известны и понятны. Более того, есть принципиальное понимание, каким образом мы можем содействовать УФСИН по г.Москве в их разрешении.

Сегодня в адрес А.Г. Каретниковой поступило обращение содержащегося под стражей Д.И. Константинова, которого обвиняют в совершении убийства.

Сопровождал нас майор Е.С.Мирошников, который первоначально мне показался угрюмым и совсем неприветливым. Даже можно сказать, дерзким. Однако, вскоре я понял, что это ошибочное восприятие и Евгений Сергеевич оказался вполне себе корректным и профессиональным сотрудником. Что особенно приятно – требовательным и строгим не только к содержащимся под стражей, но и к сотрудникам изолятора.

Содержащийся в 271 камере Даниил Константинов вчера вернулся из Чертановского суда, который, как был уверен Даниил, должен был объявить ему окончательный приговор. Однако, не случилось. Интересующиеся этим делом могут ознакомиться с подробностями в СМИ. Дело предано широкой огласке. Я же остановлюсь на условиях его содержания и сути поступившей от него жалобы.

В камере 5 человек. Все – подозреваемые в совершении тяжких преступлений. Вид, однако, у всех если не интеллигентный, то по крайней мере не отталкивающий. А бывает и такое. Большинство курит, однако в отличии от многих других камер, что называется «топор вешать» не приходится. Камера чистая, тепло, нет затхлости, много книг, в достатке продукты питания. Даже украшена гирляндами в честь наступающего Нового года. Это ещё раз подтверждает, что чисто не там, где убирают, а там где не сорят. Обязанность по уборке камеры во всех следственных изоляторах лежит на содержащихся там гражданах. И оставаться человеком опрятным можно в любых условиях. Камера Константинова это доказывает.

Что сообщил нам Даниил. Когда его привезли в Чертановский суд и поместили как положено в конвойную комнату, кроме конвоя в ней оказалось 5-6 человек в форме спецназа МВД, являющихся ГНР (группой немедленного реагирования) Московского городского суда. Это сразу насторожило Константинова, и как выяснилось позже – не напрасно.

Сотрудники ГНР заявили о том, что в отношении Константинова будет проведена процедура полного личного обыска. Процедура, нужно сказать сама по себе унизительная, но законная. Однако, Даниил сослался на нормы закона, по которым полный личный обыск проводится в следственном изоляторе, при наличии оснований и с составлением соответствующего протокола, в котором арестант должен расписаться.

Против полного личного обыска он не возражал, но попросил составить протокол, чем, по его словам, вызвал неадекватную реакцию со стороны сотрудников ГНР, которые принялись ему угрожать и попытались применить физическую силу. Со слов Даниила, сотрудники конвоя неоднократно останавливали ГНР Мосгорсуда, что в принципе и не удивительно, ведь случись что с Константиновым – отвечать конвою, а не ГНР.

Тем не менее, ГНР заставила Константинова снять ботинки, в которых после удаления супинатора, виднелись сапожные гвозди. А на возражение Даниила – пообещали вообще оставить его в одних трусах и применить к нему насилие с использованием резиновой дубинки. При чём, не ударить ей, а применить её в качестве инструмента для совершения сексуального насилия в извращённой форме.

Честно говоря, я не могу понять, откуда могут появиться такие сотрудники (в любом ведомстве). После истории с отделом полиции «Дальний», мне кажется в полиции и других силовых структурах должны были незамедлительно выявить и избавиться от людей с извращённой сексуальной фантазией и тягой к насилию. Если верить Константинову – этого не случилось.

После нескольких часов угроз и попыток избиения, которые были пресечены конвоем, Константинов заявил, что изобьёт себя сам, но унизить себя не даст. В подтверждении слов он несколько раз ударился самостоятельно в дверь головой. После этого сотрудники ГНР дважды ударили его электрошокером в правый бок , вывели из конвойной и посадили на «растяжку». Растяжка – это когда человек сидит на стуле, ему разводят руки в сторону и каждую из них приковывают наручниками к другим стульям, в следствии чего человек лишается возможность сменить позу и в таком состоянии мышцы начинают неметь. Вреда здоровью это не наносит, но болевые ощущения доставляет и тело потом будет ныть от растяжки мышц. Естественно следов тоже никаких не остаётся.

Дальше, говорит Константинов, угрозы продолжились, но довести их до осуществления не дал всё тот же конвой, за что Константинов сотрудникам УФСИН благодарен. Как предполагает Даниил, заказчиком такой «экзекуции» могли стать отдельные сотрудники силовых ведомств, которые могли пытаться отомстить ему таким образом за направленную накануне статью в «Московский комсомолец» о пытках и нарушении прав граждан в местах принудительного содержания. Стоит отметить, что в СИЗО-1, где содержится Константинов, в отношении него насилия никогда не применялось, равно как и никаких угроз ему не поступало.

Второй причиной оказания на него психологического и физического воздействия Константинов видит желание запугать его и ввести в шоковое состояние, чтобы он не мог нормально общаться с приехавшей в зал суда прессой. Даниил говорит, что этого сотрудникам ГНР добиться удалось и выйдя в зал суда, он не смог вменяемо и полноценно ответить на вопросы журналистов, поскольку находился в измотанном состоянии. После окончания судебного заседания угрозы со стороны сотрудников ГНР продолжились.

Когда Константинова доставили назад в СИЗО, в соответствии с правилами, его встречали не только оперативные сотрудники изолятора, но и дежурный врач, который поинтересовался у него о наличии каких-либо телесных повреждений, полученных во время конвоирования в суд и обратно. Это нормальная регулярная законная практика. Константинов ответил, что никаких повреждений у него нет. Однако утром 27 декабря попросил сотрудников изолятора освидетельствовать его на наличие телесных повреждений и заявил о том, что получил их в конвойном помещении суда. Отказ от освидетельствования сразу по прибытию, Константинов объяснил тем, что в момент прибытия находился в измотанном уставшем состоянии. Уверен, что так оно и было, несмотря на то, применялось к нему вышеописанное или нет.

Предъявил он повреждения и нам. Я посмотрел его ботинки, гвозди в них действительно есть и с формальной точки зрения – изъятие ботинок на мой взгляд было правомерным. На правом боку в 3-4 сантиметрах друг от друга имеются красные точки (слабо заметные) Они действительно напоминают следы от шокера. Было очень больно, говорит Даниил, и сообщает, что получал удары шокером ранее, но в Чертановском суде напряжение в них было в разы выше, чем у обычных подобных спецсредств. Показал он нам и порванную рубаху. Однако прожжённых следов от шокера я на ней не нашёл. А они в любом случае должны были бы остаться, тем более, если напряжение было сильным. Применение шокера в принципе сотрудники тоже могут оправдать, поскольку имеют право на использование спецсредств (коим является шокер) для предотвращения нападения на конвой или пресечения попыток суицида или самостоятельного членовредительства. А как сказал сам Константинов – перед тем, как к нему применили шокер – он ударился несколько раз головой о дверь. В лбом случае, в конвойном помещении есть видеофиксация и через своего адвоката Константинов уже запросил видео с данной камеры, которое намеревается представить в прокуратуру вместе со своим уже написанным и переданным защитнику заявлением.

Также из повреждений – небольшой (размером с пятирублевую монету) кровоподтёк на правом предплечье. Такие обычно остаются от пальца, если схватить человека сильно за руку. На запястьях – несильные следы от наручников (в виде покраснения и неглубоких «канавок»). Последнее тоже не новость. Наручники, знаете ли, не бархатные. Железо.

Учитывая вышеизложенное, основания полагать, что в отношении Константинова был нарушен закон – безусловно есть. Но делать из него узника или замученного и униженного сломленного человека – не стоит. С нами он общался бодро. Полон уверенности в своей правоте, надеется, что будет оправдан. Конечно, угрозы, говорит, воспринимал реально, но «не дался бы никому и никогда» и предпочёл бы сам себя изувечить, нежели стать жертвой насилия.

Далее зашли мы с Анной Георгиевной в 736 камеру, в которой содержащиеся Иванова и Кочурова в прошлый мой визит жаловались на нарушении прав человека руководством СИЗО-6. Я проинформировал девушек, что информация в полном объёме доведена до руководства УФСИН, которое заверило меня, что будет принят ряд мер для выявления и устранения всех нарушений в шестом изоляторе. Вопрос я держу на контроле и после новогодних праздников обращу своё внимание на 6 изолятор более пристально и въедливо. А это, нужно сказать, я умею делать не хуже Каретниковой )))

Там же в камере содержится гражданка Сулименко, также доставленная в первый изолятор из шестого. Особы ужасов о СИЗО-6 она не рассказывала, но пожаловалась на то, что более 6 месяцев не могла получить в ФКУ СИЗО-6 необходимой ей помощи стоматолога. В результате чего на челюсти у неё образовалась киста и руководство СИЗО-6 уже было вынуждено отправить её на «больничку» в СИЗО-1. Это конечно не дело. И чувствую «женским» 6-м изолятором нам придётся заняться очень плотно. Попросила Сулименко прояснить вопрос с возможностью протезирования зубов, после того, как будут удалены и вылечены те, которые болят.

В 708 камере четыре содержащихся там женщины пожаловались на низкий температурный режим. В принципе я бы не сказал, что там было холодно, но порог температурный у каждого человека разный, а батарея действительно была еле тёплой. Но тут уж не вина руководства изолятора. Радиаторы такие же старые, как и сама тюрьма. И с этим нужно что-то делать. Начальник учреждения заверил, что подумает, как обеспечить температурный режим, который будет устраивать женщин.

А в 709 камере Н.В.Неровный адресовал свои претензии уже в сторону руководства СИЗО-3 из которого он доставлен. 6 месяцев его не хотели с экземой переводить в СИЗО-1, на поданные заявления не отвечали, в журнале учёта их не регистрировали и ему журнал не предоставляли.

А.Б.Казбеков являющийся инвалидом 3-й группы по сахарному диабету нуждается в диетическом питании. Но, поскольку прибыл в СИЗО-1 несколько дней назад – заявления ещё не писал. Разъяснили ему, как правильно написать заявление и как его должны уведомить о его рассмотрении.

В 734 камере три женщины. Одна из них с больной спиной и вступившим в законную силу приговором суда. Через несколько часов – этап к месту отбытия наказания. Попросила поставить обезболивающий укол, т.к. предстоит дальняя дорога, а этап далёк от комфортабельных условий. Оперативно решили это с медчастью учреждения.

В этой же камере – Климовских Анна Андреевна, о которой неоднократно писала Анна Каретникова. Говорит, не может ходить. Совсем. Что делать – непонятно. Инвалидная коляска – что мертвому припарка, камера небольшая – особого толка с неё не будет. В туалет на ней не заедешь. Более подробно мы узнали об её заболевании из беседы с главным врачом «Матроски». Об этом чуть ниже по тексту. Сама же Анна пожаловалась на то, что её долго не может осмотреть невролог, а назначенное им в июне лечение она не получила по причине отсутствия в учреждении необходимых медицинских препаратов.

После Климовских мы направились в реанимацию и палату интенсивно терапии.

Лежит человек. Здороваемся. Представляемся. Спрашиваем, какие жалобы, предложения, замечания, вопросы, просьбы. В ответ молчание. Перевернулся на другой бок. Врач, Т.Ш.Саид (очень корректный и приятный в общении человек) поясняет – арестованный по нации азербайджанец, не говорит по-русски и не понимает. Болен саркомой кости (возможно потребуется ампутация) и другими онкологическими заболеваниями. Плюс к этому – имеет психическое расстройство. Обвиняется в совершении убийства. Тут что могу сказать – людей с психическими расстройствами я видел немало. И убеждён – этот явно «косит». Плюс к этому не верю я, что не понимает он русский язык и не говорит на нём. Спрашиваю врача – как же вы общаетесь с ним? Интуитивно, говорит и жестами. Слабо верится. Взгляд осмысленный, дерзкий. Играет роль плохо. Могу конечно и я заблуждаться, но уверен, что называется на 146%

В соседней палате армянин Гегам. С забинтованной рукой. Попытка суицида. Спрашиваем, зачем пытался покончить с собой? Ради справедливости отвечает. Просим прояснить. Говорит, мол, не виноват. Нашёл в Москве на парковке ключ с брелоком сигнализации. Нажал, увидел какая машина «пикнула». Сел с товарищами и поехал покататься. А поймали и обвинили в угоне. Двое малолетних детей говорит у меня. Почему нельзя под подписку отпустить? Спрашиваю, в Москве ли постоянно проживает? Нет, говорит. В Воронежской области. А дети где? Сейчас не знает где. Странная конечно история (мягко сказать). Дети с женой в Воронежской области, а папа «катается» на машине с друзьями в Москве. В любом случае, пытаясь воззвать к его разуму, говорю, что суицидом отстаивать своё право на справедливое расследование – как минимум глупо. В Бога верите? Верю, говорит. Ну так это же грех. Да, соглашается. Теперь понимаю.

В 271 камере Л.А.Шишкин жалуется, мол, назначены ему медикаменты, которые в изоляторе он исправно получает. Однако, вывозят его на суд (Московский областной суд) и там в конвойном помещении препараты изымают. Ссылаются на якобы необходимую к препаратам «карточку» из СИЗО. Возвращается в изолятор – спрашивает медиков, почему не дали ему с собой эту «карточку» - слышит в ответ «мы ничего подобного давать вам не должны. В суде заблуждаются» В итоге – правду искать как у змеи ноги. Довели до сведения начальника учреждения – нашли решение совместное по устранению данной коллизии. Уже хорошо.

В 267 камере встретили забавного арестанта. Через слово мат, а что ни слово – по фене. Арестован по 228 (наркотики). Спрашиваем, какая судимость. «Первоход я» - отвечает. Т.е. по следствием в первый раз. Вот как бывает. А по общению и внешнему виду, что называется «девять ходок – семь побегов». Но, жалоб и замечаний к условиям содержания у него нет, всем доволен. Для нас это главное. Выходим, сотрудник говорит нам «У него малость не все дома. Называет себя вором в законе иногда. Но беззлобный». Бывает.

Двоим гражданам в 266 камере необходимо заменить матрацы. Непригодные для использования. Руководство обещало нам это сделать. Приедем в следующий раз – обязательно зайдём проверим.

Многие жалуются на то, что прогулки не по времени. Но тут уж я всецело могу понять сотрудников изоляторов. Проблема эта не только в СИЗО-1. Во всех. Нехватка кадров, большой объём работы. Различные условия и режимы содержащихся. Невозможность выводить одновременно на прогулку осуждённых и тех, кто под следствием. Самое главное, на мой взгляд, что выводят, а не лишают свежего воздуха. Арестанты в принципе тоже так считают.

В 4 корпусе изолятора идёт ремонт. Посмотрели камеры. Строители работают на совесть. Панченко из 404-ой просит консультацию психолога. Немудрено. Седьмая судимость, болеет целым рядом заболеваний. Руководство обещало в кратчайшие сроки это обеспечить.

Пошли к начальнику медсанчасти Самсону Валерьевичу Мадояну. Встретил он нас спокойно, но неприветливо. Сразу предъявил претензии Каретниковой. Мол, чего это ваша подруга Ева Меркачёва пишет про меня то, чего не было? Не знает она меня и не видел её ни разу, а она пишет небылицы. Анна Георгиевна от «подруги» открестилась, и сказала, что за коллег по ОНК не отвечает. За своё, что пишу и вижу – отвечаю, говорит Каретникова. Мадоян в ответ «Меня ваши умозаключения не интересуют». Понятно, работа нервная и непростая. Но можно общаться и корректнее. Если не интересуют умозаключения членов ОНК, значит будем писать. Руководству ФСИН, сюда, в прокуратуру. Глядишь, умозаключения заинтересуют кого-то из них, а они уже в свою очередь заинтересуют Самсона Валерьевича.

На подоконнике книга «Непознанный мир веры». Интересно стало, но трогать не стал без спроса. Да и в принципе, что там смотреть. Вера и религия (какой бы она ни была) никогда плохому не учит. Состраданию, милосердию. Но, увы, все врачи по-своему циники. Издержки профессии. А врач в тюрьме – особый труд. Конечно и забот много и хлопот, а тут ещё мы. Ладно я изредка, но Каретникова как домой уже в «Матросску».

А на стене забавная распечатка про знаки зодиака. Переписал. Делюсь.

Эгоисты и злые люди: Стрельцы, Овны, Рыбы. Им рекомендовано не верить. Искренние и умеющие по-настоящему любить: Девы, Весы и Скорпионы. Их рекомендовано не терять на своём жизненном пути. Честные и порядочные люди, надёжные друзья: Львы, Близнецы и Водолеи. Говорится с листа – не отталкивайте и не отклоняйте предложенной дружбы от этих знаков. PS: Улыбнулся. Я – Водолей.

Ну что ж. К делу. По пунктам.

Я: 736 камера. Когда Иванову посмотрит хирург-флеболог?

Мадоян: В понедельник.

ОК. Проверим.

Я: Сулименко из 736 просит протезирование зубов.

Мадоян: ОК. Посмотрим

Начальник СИЗО после окончания проверки тоже пообещал – сделаем. Такая услуга есть в перечне предоставляемых за наличный расчёт.

Я: Казбекову из 709-ой диетическое питание нужно. Диабет

Мадоян: Сделаем

Проверим.

Я: Чупровой поставим обезболивающее перед этапом

Мадоян: Не вопрос. Даю указание

Отлично

Переходим к Климовских

Диагнозов – на пол страницы. Судя по ним – реально не может ходить. Но есть подозрение и у сотрудников и у других арестантов – не настолько всё плохо, как говорит она сама. Да, тяжело и реально болезнь серьёзная, но передвигаться самостоятельно может. В ближайшее время установят видеокамеру. Посмотрим. А пока впереди месяц обследования предстоит. По заявленному неполучению медикаментов, Мадоян говорит- нет такого. В июне было назначено ряд препаратов, которые имелись в наличии и получено лечение было в полном объёме. Единственное, что мне не понравилось – на раз пять заданный вопрос, когда же в очередной раз её осмотрит невролог – я наконец-то услышал «Ну как посмотрит, так посмотрит». Э, нет, Самсон Валерьевич. При всём к Вам уважении – так дело не пойдёт. Понимаю, Вы в отпуске и на работе, канун нового года, пятница. Но тем не менее.

Работа реально адовая. Сложная. Стрессы, практически живут сотрудники там. Или сидят. Только арестанты по решению суда и до окончания срока следствия или этапа, а сотрудники годами. До пенсии. Или увольнения. Непросто. И у самих ФСИНовцев ворох проблем. И условия труда не сахарные совсем. Но это не работа. Это СЛУЖБА. Принципиальное отличие. Однако, никто не говорит, что служба должна быть лишена нормальны условий для её осуществления.

Честно сказать – сегодня очень устал. Пять часов в изоляторе не шутка. В любом случае всё пропускаешь через себя. Пытаешься вникнуть. И в работу сотрудников и в жалобы содержащихся под стражей. Волей не волей примеряешь их «костюм» на себя. А как бы я поступил на месте арестанта, а на месте врача? А назначьте меня начальником СИЗО – справлюсь или умру на работе?

Система. Очень сложная. Механизм. Но состоит он из винтиков. Один из которых – арестант. Другой – сотрудник ФСИН. Третий – мы, ОНК. И только при «работе» каждого «винтика» так, как это нужно – механизм будет работать. Правильно. Без сбоев и поломок. Будем к этому стремиться.

Павел Пятницкий, заместитель председателя ОНК г.Москвы

«ОНК.РФ» - 27 декабря 2013 г.

Архив публикаций