19 Марта 2010

Магнитского инсценировали

В Москве сыграли на сцене смерть юриста Сергея Магнитского. Далеким от социальной проблематики театралам рассказали, сколько стоит в СИЗО кипяток, что бывает за отказ сотрудничать со следствием и как умирают от панкреонекроза. Авторы документального спектакля обошлись без личных встреч со следователями, судьями и тюремными врачами.

В пятницу в Театре.doc прошел пробный показ спектакля «1.18» – один час и восемнадцать минут консультант инвестиционного фонда Hermitage Capital умирал в камере «Матросской тишины», пока врачи и надзиратели не делали ничего. Арестованный по делу об уходе компании от налогов, он скончался в СИЗО 16 ноября 2009 года.

Премьера спектакля, жанр которого режиссер Михаил Угаров определил как «суд, которого не было», состоится в июне. В пятницу послушать 7 основных монологов пьесы пришли актеры, режиссеры, театральные критики – «профессиональная публика». Вместе с ними в душный подвал экспериментального театра спустились занимавшиеся делом Магнитского газетчики и родственники других арестантов. В первом ряду сидела журналистка Ольга Романова, супруга осужденного на 8 лет за мошенничество финансиста Алексея Козлова. Романова – редактор-составитель знаменитого «Бутырка-блога» – помогала режиссеру в работе над спектаклем.

Имена следователя Сильченко, прокурора Дурова и судьи Криворучко – людей, которых и семья Магнитского, и сотрудники Hermitage, и создатели спектакля считают виновными в смерти юриста, – прозвучали уже в первые минуты чтений.

Персонажи Сильченко и Криворучко рассказывают, почему не дали Магнитскому чашку кипятка и не позволили сделать УЗИ. Тюремный врач Александра Гаусс не помнит наизусть профессиональной клятвы и молит, чтобы за смерть Магнитского с нее не снимали погоны. «Я имею права ничего не знать», – кричит фельдшер «скорой помощи», которая везла Магнитского в «Матросскую Тишину» в день его смерти. Главного героя в спектакле нет – его образ вырисовывается из монологов других действующих лиц.

Их имена и оказались главным в этой спорной постановке. Настоящие фамилии «людей системы» звучали со сцены страшнее подробного описания смерти от панкреонекроза и деталей тюремного быта, взятых из писем Магнитского.

Кроме них, пьесу готовили по дневникам юриста, докладам общественных наблюдателей о его смерти, стенограммам заседаний правозащитников, заметкам и интервью адвокатов в прессе. Далекой от системы публике рассказали, что в камерах СИЗО нет стекол на окнах, как там чистят унитазы и зачем нужна «мягкая фиксация» больного.

Правда, ни с одним следователем, судьей, тюремным надзирателем или врачом постановщики документального спектакля не встретились.

«Мы даже и не пытались. Они бы нас, знаете, как далеко послали. Вот судью Криворучко я возненавидел больше всего. Так что побоялся пойти в Тверской суд на него посмотреть », – объяснил «Газете.Ru» Угаров. Представление о работе сотрудников ФСИН и СКП авторы получали на интернет-форумах. «Я два дня их читала. Они там все Магнитского ненавидят и больше всего боятся, что их лишат погонов после этой истории», – резюмировала автор пьесы, драматург Елена Гремина.

В результате монолог следователя Сильченко превратился в набор шаблонных реплик посетителей форумов: «Он невиновен? Не смешите мои тапочки. Такие вывезли на хер мою родину за свой рубеж».

Проигнорировал режиссер и само уголовное дело, из-за которого его героя заперли в СИЗО. О причинах ареста Магнитского со сцены решили не говорить. «Нас приключения больших нулей не интересуют. Мы богема. Нам интересна история Магнитского как честного профессионала. Оттенки нас не касаются», – сказала Гремина, назвав «оттенками» показания юриста Hermitage о том, что рейдерский захват трех фирм фонда осуществляли представители правоохранительных органов. Эти же сотрудники МВД и арестовали Магнитского, утверждают сейчас в Hermitage.

Угаров до сих пор не определился, сможет ли его спектакль хоть на что-то повлиять.

«Театр – это не только эстетическое явление, но и социальный институт. Не «Трех сестер» же играть день и ночь», – сказал он в предисловии к спектаклю. По словам Угарова, в начале работы две занятые в спектакле артистки вообще не слышали, кто такой Магнитский. Остальные знали, потому что пользуются интернетом. «Мне близка идея искусства как возмездия. Сюда могут прийти, посмотреть, подать на меня в суд и посадить – найдут за что», – объяснил режиссер после спектакля. «Вряд ли спектакль сможет повлиять на реформу ФСИН или ситуацию в целом. Искусство вообще мало на что влияет», – сказал он в разговоре с корреспондентом «Газеты.Ru».

Публика обсуждала увиденное более часа. «Вы показали такой страшный материал, что я не знаю, как мне теперь жить», – заговорила одна из зрительниц, хрупкая блондинка. «Это они еще про Евсюкова не знают», – наклонился к коллеге один из газетчиков. «Никогда подобными вещами не интересовалась, но теперь эта тема мне ужасно интересна. Я никогда не думала, как эти бедняжки там живут», – расчувствовалась режиссер-документалист Лера Суркова. «Теперь мы все, богема, заболели тюремной реформой», – закивала со сцены Гремина.

Во втором ряду их молча слушала мать Магнитского Наталья Николаевна.

>

Олеся Герасименко, «Газета.Ru» 13.03.2010

Архив публикаций