9 Сентября 2008

Доклад: ФСИН России как система нарушений прав человека

Данное обозрение не претендует на всеохватность, абсолютную достоверность и глубокий анализ ситуации. В нем делается попытка обозначить наиболее серьезные и системные нарушения в системе ФСИН России.

Проблемы уголовно-исполнительного законодательства

Со времени введения в 2002 году нового Уголовно-исполнительного Кодекса РФ вопрос переполнения камер заключенными, особенно в следственных изоляторах (СИЗО), постепенно, очень медленно, но решается, в то время как для женщин эти условия продолжают быть невыносимыми. Во всяком случае, в правозащитные организации уменьшился поток жалоб заключенных на то, что катастрофически не хватает спальных мест, и людям приходится спать по очереди в три смены. Так же становятся менее острой проблемы ограничения в принятии продуктовых передач заключенным от родственников, хотя жалобы на плохое качество питания и сейчас являются предметом негуманного обращения с людьми, находящимися под стражей. Уголовно-исполнительное законодательство испытало значительную степень либерализации, хотя оно настолько не детализировано, что существует много неясностей в пользовании заключенными своими правами. Уголовно-Исполнительный Кодекс РФ, зачастую, очень неконкретен, местами даже противоречив. Что, в свою очередь, дает возможность издавать подзаконные акты, прямо противоречащие федеральному законодательству. Например, Правилами внутреннего распорядка ИУ запрещается передача осужденным сахара в посылках и передачах. Это положение не вполне соответствует смыслу и букве ст. 8 УИК РФ, гласящей, что «…уголовно-исполнительное законодательство должно основываться на принципах гуманизма, демократизма, законности, равенстве всех перед законом…». Да и сами оперативные сотрудники на местах признают абсурдность этого параграфа. Этими же правилами определяется такой порядок просмотра телепередач (телевизор разрешается смотреть ТОЛЬКО в местах коллективного пользования), который делает, фактически, мертворожденной статью УИК, разрешающую осужденным и группам осужденных получать от родственников или приобретать на собственные средства телевизионные и радиоприемники. Кстати, этот пункт нарушает уже и конституционное право российских граждан на свободный поиск и получение информации.

Утяжелить или ухудшить срок наказания и режим отбывания наказания любого гражданина может только суд своим последующим решением. Это также записано в Конституции РФ. Но УИК позволяет осужденных, жалующихся на действия/бездействия должностных лиц местной администрации колонии в вышестоящие органы государственной власти, подвергать регулярному водворению в штрафной изолятор (ШИЗО), сроки содержания в котором до 15 суток определяются не судом – а исключительно администрацией колонии, без предварительного расследования самого факта нарушения режима, без приглашения адвоката или доверенного лица в качестве защитника, без ознакомления обвиняемого с документами подтверждающими позицию администрации, без участия свидетелей, без личного участия обвиняемого в судебном разбирательстве, и без права на самозащиту при вынесении постановления о заключении в ШИЗО. Очень часто, особенно в так называемых красных зонах, основанием для водворения в ШИЗО является рапорт членов самодеятельных организаций. То есть, таких же, как и обвиняемые в нарушении режима, осужденных. Понятно, что в таких случаях тем более нельзя быть уверенным в добросовестности и квалифицированности «свидетелей».

Условия содержания под стражей

Для более детального понимания ситуации поясню порядок перемещения гражданина Российской федерации, взятого под арест, конечно же, вам известный. Он содержит следующие этапы:

- Подозреваемых в нарушении административного законодательства или в совершении уголовного преступления, доставляют в отделение милиции, где в течение 3 часов выясняют личность гражданина, сверяют его документы, выясняют, где он зарегистрирован по месту жительства, его место работы, ведут расследования его причастности к нарушению закона. Содержатся они, как правило, в специальных боксах, в просторечии именуемые аквариум.

- Для дальнейшего расследования и предъявления обвинения арестованного перемещают в так называемый ИВС - изолятор временного содержания. Как правило, ИВС имеется в каждом районном отделении милиции. Нередко он располагается в подвальном помещении по подобию тюрьмы. В ИВС содержатся граждане, признанные судом в совершении административных нарушений и отбывают срок до 15 суток, здесь находятся подсудимые, которых привезли из СИЗО в районный суд на судебные действия. Здесь же, в закрытых камерах, содержатся граждане, по 3-5 человек в каждой, которым предъявлено обвинение в совершении преступления. С подследственными работают сотрудники милиции, оперуполномоченные: ведут допросы на предмет признания арестованным в совершении им того или иного преступления. Для того чтобы арестованный признал свою вину и дал нужные для следствия показания, он может содержаться в ИВС до 10 суток и подвергаться допросам. Помещения ИВС находятся в ведении МВД и именно здесь, в стадии предварительного следствия, сотрудники милиции и оперуполномоченные широко и повсеместно практикуют изощренные способы и методы пыток. В г. Новопавловске ставропольского края схватили Владимира Чумакова, избивали в ИВС, пытали, заставили признаться в убийстве старой женщины и третий год судят невиновного.

- Из ИВС арестованного перевозят в СИЗО – следственный изолятор. СИЗО – это тюрьма, куда свозят подследственных заключенных из всех ИВСов области, края или республики. СИЗО с недавнего времени, как колонии и тюрьмы в управление ФСИН. Тем не менее СИЗО не освободились от влияния сотрудников МВД и вместо оперативников теперь в них безнаказанно издеваются над заключенными бойцы отрядов специального назначения. Следует также отметить одно из многих противоречий существующих в уголовном законодательстве. Поступающие в «аквариумы» и изоляторы временного содержания граждане фактически лишены законных прав подозреваемых и обвиняемых - при том, что многие из них являются всего лишь задержанными. Они, как правило, не получают трехразовое горячее питание, лишены постельных принадлежностей, помывки в бане, получения информации (отсутствуют радиоточки, не выдаются газеты). Камеры ИВС не оборудованы также санитарными узлами. Освещение в них целенаправленно делают явно недостаточным. При поступлении в колонию осужденному разрешается то, что было запрещено в СИЗО или ИВС – ношение часов, шнурков, просмотр телепередач и т. д. Создается ситуация при которой чем ближе человек к реальному лишению свободы, тем больше у него появляется прав.

- Исправительные колонии подразделяются на воспитательные колонии для несовершеннолетних, лечебно-исправительных учреждений, лечебно-профилактические учреждения (психиатрические, туберкулезные), колонии-поселения, исправительные колонии общего режима, строгого режима и особого режима. В колониях-поселениях отбывают наказание осужденные за преступления, совершенные по неосторожности, преступления небольшой и средней тяжести. В общем режиме содержатся осужденные мужчины за менее тяжкие преступления и не относящиеся к рецидивистам. На общем режиме содержатся так же осужденные женщины. В колониях строгого режима отбывают наказание мужчины, впервые осужденные за совершение особо тяжких преступлений, а так же при наличии рецидива. В колониях особого режима отбывают наказания мужчины при особо опасном рецидиве преступлений, осужденные к пожизненному лишению свободы. В тюрьмах отбывают наказание осужденные на срок свыше 5 лет за совершение особо тяжких преступлений, при особо опасном рецидиве преступлений, осужденные, переведенные из колоний за совершение злостных нарушений установленного порядка.

После вынесения приговора осужденный остается в СИЗО до вступления приговора в силу. Есть случаи, когда кассационная инстанция неоднократно отменяла приговор и назначала повторные судебные рассмотрения. При этом нередко вопрос об изменении меры пресечения или рассматривается формально, явно не преследует цель рассмотреть правомерность дальнейшего нахождения в камере того, кто стал жертвой судебной ошибки. Либо он не рассматривается вообще. Осужденным на небольшой срок предоставляется возможность отбывать наказание в СИЗО, работать в прачечной, на кухне, в медчасти, в бане и т.п. Режим содержания – общий: день на рабочем месте во внутреннем помещении тюрьмы, ночь – в камере. Надо отметить, что отбор в «хозобслугу» чаще всего производится очень поверхностно. Что является одной из причин коррупции в тюрьмах. Такая же ситуация и в колониях. В большинстве, после утверждения приговора, осужденные перевозятся в исправительные учреждения, режим которых установлен в приговоре судом: общий, строгий, особый, лечебно-профилактический… Многие из осужденных вынуждены ждать этапирования чуть ли не годами. Повсеместно также нарушаются ч. ч. 1 и 2 ст. 73 УИК РФ, требующие отбытия наказания в том же или близлежащем, регионе, где жил или был приговорен осужденный. Наиболее характерный пример – этапирование в Красноярский край осужденного москвича Ходорковского Михаила Борисовича. Можно конечно предположить, что после многочисленных просьб об оставлении Ходорковского в Московской или близлежащих областях ФСИН РФ не смог найти ни в Орловской, ни Липецкой, Владимирской или Ярославской, Пензенской или Псковской, Новгородской или Самарской и других областях Центрального, Северо-Западного и Южного округов НИ ОДНОГО СВОБОДНОГО МЕСТА. И оно нашлось лишь в Краснокаменске – городе почти приграничном с Китаем, в колонию, куда можно добраться с большим трудом. Но поверить в такое не сможет самый отшибленный идеалист. Теперь нашим властям придется объяснять свои резоны не только защите Ходорковского, но федеральному Уполномоченному по правам человека РФ В.П.Лукину и даже Сенату США, обратившему на это внимание в специальной резолюции.

Преднамеренное негуманное обращение

Со времен Большого террора власти всегда обращалась со своими заключенными враждебно, как с врагами, отказавшись от социализации уголовных, которая практиковалась с середины двадцатых годов до окончания сталинской эры. По укоренившейся в сознании сотрудников УИС практике - заключенный всегда виноват. Пенитенциарная система была настроена сломать человека, унизить его достоинство. Хотя бы с тех позиций, что у заключенного не может, и не должно быть никакого достоинства. Апрельские 2004 года голодовки и протесты в уголовно-исполнительных учреждениях Иркутской и Челябинской областей действительно произошли из-за жесточайшего произвола властей, надзирающих за заключенными. В качестве примера мы даем подборку писем и заявлений осужденных и их родственников.

Режимы содержания осужденных преднамеренно жестоки и, порой, изощренно бесчеловечны. Но бить заключенных могут везде, вне зависимости от режима, который определен осужденному приговором, и вне зависимости от региона. Бьют осужденных в лагерях и тюрьмах Иркутской области, Челябинской, Самарской, Ульяновской, Саратовской, Архангельской и др. И во Владимирской бьют. Для примера приводим выдержки из письма заключенного Андрея Гращенко, отбывающего наказание в особой зоне г. Коврова, пос. Мелехово «Я, Гращенко А.В., содержался в ОД1/7. С 24.12.2003 года исправительное учреждение (ИУ ОД1/7) приобрело статус особого режима. Начались зверства сотрудников ИУ. Они стали в пьяном виде избивать осужденных. Многие в знак протеста вскрыли себе вены и животы, но и это их не остановило. Тогда зона объявила голодовку. Через несколько дней зам начальника по БООР Быстров пообещал, что бить перестанут, если снимем голодовку. Но как только приняли пищу, бить стали изощреннее: издевались, одевали урну на голову, толкали головой в унитаз. 02.03.04 г. во время комиссии прокурора Шайкова А.В. мною, Гурьевым, Весеневым были написаны заявления на возбуждение уголовных дел об избиениях и пытках и отданы прокурору Шайкову. Бить перестали, но стали психологически давить скрытыми угрозами. 22.03.04 Быстров и Бычков, оскорбляя, принуждали меня писать объяснительную о тех событиях по их шаблону. Я отказался. 23.03.04 приехали пом прокурора Исаев и Кульков, взяли у меня, Гурьева, Весенева, Андреева, Коняшина, Климакова показания. А 27.03.04 начальник 19 отряда Столяров С.Б. написал на меня рапорт за одеяло и посадил в ШИЗО. Молчанов, Кулешов, Глазунов по несколько раз в день выводили меня на обыск, заставляя стоять на холодном сквозняке голым. У меня сердечные заболевания, в ночь с 29 на 30.03.04 Молчанов забрал таблетки, а утром на просьбу вызвать врача, написал рапорт, якобы я спал. 30.03.04 контролер Глазунов забрал у меня очки, сказав, что не положено и нет разрешения врача. На просьбу вызвать врача написал рапорт за сон. За сон, за одеяло – 7, за сон 10 и 15 суток ШИЗО. Объяснительные и жалобы игнорировались. Все это сопровождалось словами: будешь знать, как писать заявления, мы отпишемся, нам поверят, а тебе – нет. 13.04.04 в 10 часов меня, Шавикова, Коняшина, Симакова из камеры 13 ШИЗО вывели люди в масках и стали избивать, растянув на шпагат. Били в основном меня. После врача мне не предоставили, хотя я просил, так как был сильно избит…» Далее в своем письме осужденный Гращенко описывает, что его увезли в больницу, где врач зафиксировал следы побоев и гематомы. В больнице он получил ответы из прокуратуры, где на его заявления на возбуждение уголовного дела по избиениям и пыткам получен немотивированный отказ. На его неоднократные жалобы ФСИН ответил, что его заявления проверялись, но факты избиений не подтвердились. Сотрудники управления исполнения наказаний и прокуроры неоднократно уговаривали осужденного Гращенко прекратить жаловаться. Потом его снова избивали уже в больнице. Не добившись результатов его из больницы выписали, так и не проведя обследований. Ему постоянно говорят: «Нам дали добро и мы будем вас бить по малейшему поводу!»

Трудно подробно описать жестокую суть существующих режимов и способов, муштру на плацу, шагистику, приседание в нагом виде, с целью поиска запрещенных предметов (например, мобильных телефонов!?) и тому подобное по той причине, что сама система исполнения наказаний содействует возгоранию конфликтов в местах лишения свободы с целью ужесточения режимов. Причем, логика тюремных начальников весьма иезуитская. Поскольку заключенные, находящиеся в тюрьмах и лагерях, все же бастуют, вскрывают вены, режут животы и горло, объявляют голодовки и акции протеста против произвола, значит, у надзирающей за заключенными власти есть основания требовать от Президента России ужесточения режима, необходимости вводить в зоны и тюрьмы подразделения спецназа и жестоко укрощать заключенных. Способы укрощения, избиений, пыток, жестокого обращения изобретаются на местах: каждый контролер, конвоир, надзиратель практически свободен в выборе методов издевательств над беззащитными людьми.

В качестве примера привожу содержание еще одного письма от подследственного Чернова Сергея Николаевича: «Жалоба. Я, Чернов Сергей Николаевич, нахожусь в СИЗО 77/1, Матросская тишина», г. Москва, с 28.05.2004 г. За это время в отношении меня систематически допускаются правонарушения. В данное время, находясь в камере на двенадцать мест, я не имею возможности на 8 часовой отдых, т.к. в камере находятся около 40 (сорока) человек. Подследственные болеют очень часто кожными заболеваниями, чесоткой, а также язвами на теле, кашель, температура, головные боли и туберкулез. Все это отрицательно сказывается на моем здоровье, оно ухудшается день за днем. Питание не соответствует действующим нормам (правилам), а качество пищи не соответствует санитарным нормам. Передаваемые от родственников продукты приносятся не сразу, ограничивается их ассортимент. В магазине СИЗО продукты питания можно приобрести в неограниченном количестве, но по очень высоким ценам. Например, в 20 числах июля 2004г. моими родственниками был оплачен ассортимент продуктов питания, но по сегодняшний день (05.08.2004г.) мне их не принесли, поэтому я считаю, что они не качественные и просроченные. В течении всего этого времени я писал жалобы на имя начальника СИЗО, но без ответа, значит начальник СИЗО 77/1 нарушает закон, где сказано, что передача должна быть передана в течении суток. Всё это отрицательно сказывается на состоянии моего здоровья. Медицинское обслуживание в СИЗО практически полностью отсутствует. В результате чего при заболевании восстанавливать здоровье негде. Так 25.07.2004г. я обратился к врачу с острыми болями в почках и мочеиспускательных каналах. Меня просто не приняли, пока у меня не пошло кровотечение. Но даже тогда, когда я находился на стационарном лечении, меня не лечили соответствующим образом. Всё это нарушение не только моих моральных прав, но и приносит мне физические страдания. Согласно Европейской Конвенции, это применение пыток, что запрещено всеми правовыми международными нормами. В камерах постоянно производятся несанкционированные обыски, не только в дневное, но и в ночное время. Во время таких обысков нас выгоняют из камер, не оставляют дежурного, в результате пропадают личные вещи и продукты питания. Вследствие чего возникают конфликты с сотрудниками СИЗО, которые сразу же, после подписания начальником, отправляют в карцер. Не только в карцере, но и в камерах большая вероятность заболеть инфекционными заболеваниями и туберкулезом. Постельное белье и вещи на стирку не принимаются, а при такой переполненности камер, сделать это в камере невозможно. Тем самым нарушаются санитарно-гигиенические нормы. Со стороны сотрудников СИЗО были случаи применения грубой физической силы, на жалобы подобного рода, начальник говорит, что выполняет распоряжение ГУНН РФ. Оснований не доверять ему нет. Поэтому, на основании выше указанного прошу Вас проверить правомерность действий администрации СИЗО 77/1, его зависимость от ГУИН и принять должные меры для соблюдения норм содержания в СИЗО. Чернов С.Н. 05.08.2004 г.»

Нацеливание

Есть такие заключенные, которых власти делают мишенью для истязаний. Это те люди, которые оказались в заключении, но не теряют надежду на восстановления справедливости. Которые борются, не сдаются, пишут жалобы, заявления, сообщают о произволе в местах заключения не только прокурорам и во властные структуры всех уровней, но обращаются и к правозащитникам, к Европейскому сообществу, пытаясь добиться изменения ситуаций связанных с нарушениями их прав в пенитенциарной системе Российской Федерации. Пример издевательств над осужденным Гращенко во Владимирской области, приведенный выше, свидетельствует о нацеленном репрессировании заключенного, который не сломлен, плохо видит, с больным сердцем, но продолжающего искать справедливости, требует уголовного наказания должностным лицам, издевающихся над заключенными. Есть другие примеры которые даю в приложении.

Существует другая категория нацеленного репрессирования – по социальному положению. Виталий Иванович Портной, житель города Сочи, инженер по профессии, несколько лет занимался предпринимательской деятельностью и, наконец, создал фирму по размещению наружной рекламы, которая стала приносить ему известность, и солидные стабильные прибыли. Более того, Виталия Портного, генерального директора успешно работающей рекламной фирмы ООО «Викторика-сервис», муниципальные власти просят по дружбе, по совместительству, заняться сочинскими черноморскими пляжами, помочь привести их в приличное состояние, поскольку для бюджета Сочи пляжи — весьма доходная отрасль. Портной принял 8 пляжей, а через непродолжительное время в Сочи их было задействовано уже более 40. Портной был в делах и заботах на благо родного города. Он в любой момент мог выдвинуть свою кандидатуру на пост главы города. К тому же фирма Портного — это была та самая курица, которая несла золотые яйца. «А почему бы такую курицу да не пересадить в другой курятник»? В апреле 2001 года началась жестокая нацеленная репрессия по отчуждению собственности предпринимателя. Учредителя и генерального директора рекламной фирмы «Викторика-сервис» Виталия Ивановича Портного в апреле 2001 года, убивали. Убивали профессионально, без крови, в собственной спальне: при полном отсутствии синяков и ссадин нанесли четыре обширных гематомы мозга. Пока он находился в коме, между жизнью и смертью, документы переделали на подставное лицо — некоего Шаталина. Когда Портной все-таки выжил, к нему подключили… УВД, ОБЭП, прокуратуру города Сочи и сочинскую судебную систему. Государственные служащие, оборотни в мундирах (их должности и фамилии названы в газете «За права человека») сфабриковали на Портного уголовное дело и старались любыми средствами устранить «свидетеля», упрятать его в СИЗО, лагеря или уничтожить в психушке. Не успели. Правозащитники вмешались, вступили в уголовное дело, сфабрикованное в отношении Портного, как «злостного клеветника», и не позволили коррумпированным служащим правоохранительных органов города Сочи, бесцеремонно расправиться с предпринимателем. Но собственность предпринимателя Портного до сих пор находится в руках коррумпированных должностных лиц правоохранительных органов города Сочи.

Жалобы на недосмотр

Жалобы об условиях содержания в тюрьме, в лагере, по закону, можно отправлять вполне официально, через спецчасть: в суды, прокурору, Президенту РФ, Уполномоченному по правам человека, во все государственные органы и в правозащитные организации, в том числе. Но – чисто было на бумаге, да забыли про ухабы. Чиновники не позволяют осужденным жаловаться на них самих. Поэтому, чаще всего, такие жалобы не отправляются адресату, а перед заключенными администрация тюрьмы или колонии никогда не отчитывается. Жалобы адресатам на плохие условия содержания, избиения, пытки, негуманное обращение чаще всего идут нелегальным путем, в том числе с помощью родственников. Власти об этом прекрасно осведомлены, понимая свою провоцирующую роль. Но изменить что-либо в этой порочной практике не желает ни законодатель, ни исполнительная власть. Судебная система тоже в этом вопросе не сказала ни слова. Мы не можем припомнить такого случая, чтобы суд принял к рассмотрению иск на администрацию колонии или тюрьмы по поводу непринятия жалобы к почтовому отправлению. Например, в Ленинградской области судья Ваганов (федеральный суд Тосненского района) возвращает осужденным Шарапову Игорю Валентиновичу и другим (содержатся в учр. УС – 20/3) исковые заявления и жалобы поясняя, что по этим вопросам им следует обращаться… в прокуратуру!? Судьи стремятся не вмешиваться в дела милицейские, прокурорские, даже если это является их прямой, функциональной обязанностью.

Ответственным органом за содержание осужденных является ФСИН. Они имеют доступ в учреждения. При этих управлениях существует система уполномоченных по правам человека во всех ФСИНах. По заключениям многих экспертов этот институт является декоративным, не способным в принципе влиять на своих коллег. Существует Общественный Совет при Министерстве юстиции. В этот Совет входят представители ряда правозащитных организаций, но перечень их неполный, а принцип формирования, мягко говоря, далек от совершенства. От государства надзорные функции выполняет Прокуратура. Тем не менее, по мнению некоторых правозащитников этих мер контроля явно недостаточно. В первую очередь из-за все большей дискридитационной деятельности прокуратуры.

Реакция на жалобы

Диалог государственных служащих самого высокого ранга, начиная от Президента РФ, Генерального прокурора, должностных лиц правоохранительных органов с общественными организациями России и, особенно с правозащитным движением, как капля воды похож на сотрудничество глухого и слепого. Нас не хотят ни видеть, ни слышать, хотя чиновники, к которым мы обращаемся, исправно пишут нам ответы-отписки. После первой серии обращений заключенных к правозащитникам, весной 2004 г. Движение «За права человека» обратилось в прокуратуры целого ряда областей. В ответ были получены отписки. В июле 2004 года Движение «ЗПЧ» повторно обратилось по многим адресам государственных и правоохранительных органов, в том числе к Генеральному прокурору РФ, по поводу массовых нарушений прав осужденных в Иркутской, Челябинской, Владимирской, Липецкой, Пермской, Ярославской, Оренбургской областей, республики Башкортостан и Мордовия с просьбой провести расследования по конкретным нарушениям прав заключенных в связи с апрельскими событиями. Цитируем один из ответов исполняющего обязанности начальника управления уголовно-исполнительной системы (УИС) по центральному федеральному округу г-на Бранта В,А.: «…по Ярославской, Владимирской и Липицкой областям сообщатся о нарушениях прав содержания, необоснованном применении мер взыскания, невежливом обращении с применением физической силы и спецсредств. Обращения заявителей рассмотрены, проведены проверки доводов, изложенных в обращениях осужденных Гращенко А.В., Сарджвеладзе В.М., Новского А.М. Сарджвеладзе… содержался в строгих условиях отбывания наказания как ЗЛОСТНЫЙ НАРУШИТЕЛЬ режима. В журнале регистрации применения спецсредств зафиксировано применение спецсредства ПР-73 28.01.2003 года. Проверкой по данному факту нарушений законности не выявлено… (примечание: Сарджвеладзе освободившись из пыточной колонии ОД – 1/7, пос. Пакино, Владимирской области сам пришел к нам с просьбой о привлечении к уголовной ответственности своих мучителей.) В отношении Новского во время отбывания наказания в учреждении ОД-1/7 УИН… зафиксирован один случай применения спецсредства ПР-73. Проверкой по данному факту нарушений законности не выявлено…(примечание: Новский освободившись из этой же колонии написал аналогичное заявление.) Гращенко прибыл в учреждение ОД-1/7 22.03.1999, признан злостным нарушителем режима и переведен в строгие условия отбывания наказания. Постановлением Ковровского суда Владимирской области 24.02.2000 Гращенко переведен на тюремный режим сроком на 3 года…. 27.03.2003 вновь прибыл в ОД-1/7. За различные нарушения было наложено 24 взыскания, из них 20 – водворения в ШИЗО. В отношении осужденного Гращенко фактов применения физической силы в 2003-2004 гг. НЕ ЗАРЕГИСТРИРОВАНО… Проведенный в ходе проверки выборочный опрос 10 (десяти) осужденных, содержавшихся в ШИЗО учреждения ОД-1/7, подтвердил, что в отношении спецконтингента физическая сила и специальные средства не применяются…». Надо отметить, что, отвечая подобным образом, региональные прокуратуры и УФСИНы расписываются в своем, как минимум, непрофессионализме. Если в отношении таких как Гращенко из раза в раз, с упорством достойным лучшего применения, водворяют в ШИЗО, то объяснений этому может быть лишь два. Или воспитательные отделы не умеют (или не хотят) работать со спецконтингентом (есть человек есть проблема, нет человека нет проблемы). Или отделы безопасности и оперотделы учреждений УИС используют такую серьезную меру дисциплинарного воздействия не по назначению.

Ответ по Иркутской области – «…Ангарской, Братской, Иркутской специализированными прокуратурами проведены проверки с выездами на места. Доводы заявителей НЕ ПОДТВЕРДИЛИСЬ! Зам. Прокурора области М.О. Ершов».

Ответ по Челябинской области – «…Случаев избиения и применения недозволенных методов по отношению к осужденным, содержащимся в учреждениях Челябинской области, со стороны сотрудников специального назначения ГУИН Минюста России по Челябинской области ВЫЯВЛЕНО НЕ БЫЛО. И.о. первого заместителя начальника УИН О.В.Канашев.» У кого-то может даже создасться впечатление, что начальники учреждений и их сотрудники – это некие ангелы во плоти, которых неугомонные правозащитники пытаются очернить. Считаю необходимым подчеркнуть. Мы неоднократно просили при проведении проверок, для повышения их объективности, брать с опрашиваемых осужденных объяснения по указываемым фактам нарушений. А копии этих объяснений, заверенные проверяющим прокурором, отправлять нам. Известен лишь один случай удовлетворения нашей просьбы и то лишь потому, что в объяснении заявитель отказывался от своих претензий.

Примеров мотивированного, объективного рассмотрения жалоб заключенных, заявлений, обращений общественных и правозащитных организаций, к сожалению, привести не могу. Власти повсеместно демонстрируют гражданскому обществу коррумпированную круговую поруку. Обращаю внимание на тот факт, что правозащитники, нередко, обращаются к первым лицам государства, прокуратуры, Минюста и т.д. Ответы о неподтверждении указанных фактов нарушений нам присылают непременно за подписью исполняющего обязанности или временно исполняющего обязанности заместителя начальника УИН, прокурора. В лучшем случае ответ приходит за подписью заместителя начальника. Первые лица государственных органов России и ведомств никогда не ставят свою подпись – они откровенно лгут, боятся персональной ответственности. Также им, очевидно, известно об указании Генерального прокурора РФ – проводить повторную проверку силами ГП лишь в случае ответа не заместителей прокуроров, а самими прокурорами. Таким образом создается видимость исполнения закона «О прокуратуре» прямо запрещающего спускать жалобы в регионы – тем на кого жалуются.

Давление с целью признания виновности

Пример, документально подтвержденный: 29 сентября 2003 года в станице Марьинская Кировского района Ставропольского края убита женщина пенсионного возраста гражданка Шиповалова. По подозрению в убийстве милиция арестовывает пятерых молодых ребят. На них составляют сфальсифицированные заявления якобы за административные нарушения. Среди арестованных молодой человек, вернувшийся после службы из армии к родителям, занятый на производстве, ранее не имеющий приводов в милицию – Чумаков Владимир. Его арестовали дома, после того, как он пришел с работы. Участковый милиционер Башкиров собственноручно написал на Чумакова жалобу от подставного лица о том, что, якобы, Чумаков оскорбил некоего Мукожева. Чумакова, как и остальных четверых, арестовали и поместили в ИВС. Судья Кировского района Зинченко определил Чумакову, как и всем другим арестованным, 5 суток административного ареста. Судья Зинченко при вынесении Постановления об аресте и содержании под стражей Чумакова не пригласил в суд «потерпевшего» Мукожева, не предоставил Чумакову адвоката. Он, заведомо зная, что оперативники совершили подлог по отношению к Чумакову, затвердил милиционерам «право» содержать Чумакова 5 суток под арестом для интенсивного противоправного допроса с применением пыток. Все ночи напролет Чумакова выводили из камеры ИВС в кабинет заместителя начальника милиции, не давали спать и интенсивно заставляли написать явку с повинной в убийстве бабушки Шиповаловой. Под пытками допрашивали не только Чумакова, но и остальных арестованных. Чумакова избивали четверо оперативников, натягивали на резиновую дубинку презерватив, угрожали затолкать эту дубинку ему в задний проход и т.п. Чумаков вынужден был, спасая свою жизнь и достоинство, оговорить себя в совершении убийства, которого он не совершал… Кировский районный суд ДВАЖДЫ, только на основании самооговора, поскольку других улик и доказательств просто не существует, приговаривал Чумакова к 9 годам лагерей. Адвокаты Чумакова и правозащитники, участвующие в процессе, ДВАЖДЫ добивались отмены приговора в кассационной инстанции Ставропольского краевого суда. Сейчас идет третий судебный процесс в том же Кировском суде и под председательством того же судьи – Зинченко. Издевательство над Чумаковым доказано в судебном процессе. Судьи, дважды необоснованно выносившие обвинительный приговор Чумакову, бояться оправдать арестованного, поскольку за преступление оперативных работников по отношению к незаконно осужденному возможно придется ответить по закону. Правозащитники, участвующие в процессе, на этот раз добиваются непременно оправдательного приговора и освобождения Чумакова из-под стражи.

Таких примеров много. В России широко практикуются не только избиения, причем, массовые избиения, но и пытки.

Пытки – это результат непрофессиональной деятельности следственных органов МВД и прокуратуры при расследовании и раскрытии совершаемых в стране преступлений. К сожалению, созданная в конце двадцатых годов сталинская машина массового террора, с ее пыточным следствием и поточной фабрикацией дел, вновь воскресает в последнее десятилетие. Только теперь она воплощена не в виде монстра ОГПУ/НКВД/МГБ, а органах милицейского дознания и следствия. Идеология «войны с преступностью» (а не борьбы), раздуваемая бульварной «ментовской» литературой и бесконечными криминальными хрониками по ТВ, несет в себе коварный принцип «этической симметрии» (как они – преступники – с нами, так и мы с ними). Словом, все - для фронта, все - для победы.

Или садизм и пресечение в любом виде инакомыслия за тюремными заборами. Формальная либерализация тюремного режима, о которой говорилось в первой части, создала ситуацию, когда сотрудники учреждений ФСИН не могут контролировать почувствовавших себя «право имеющими» заключенных «добрыми старыми» методами. В ответ на «раскрепощение» своего подневольного населения тюремное ведомство прибегло к «политтехнологии» диктатур: жесточайшие расправы, создание «внутренних» карательных органов из привилегированных зэков, и принудительный «загон» в прорежимные «самоуправляющие» структуры (о самодеятельных организациях – будет сказано ниже). Нечто подобное, например, было сделано в Чечне, когда боевикам противопоставили «кадыровский спецназ» из «раскаявшихся» боевиков.

Поскольку много случаев применения пыток, значит большое количество осужденных получили сроки только по той причине, что оговорили себя под пытками, а в судебном процессе не смогли доказать свою невиновность. В российской судебной системе нет наработанной практики вынесения оправдательных приговоров. Судья, вынесший оправдательный приговор, считается предателем интересов правоохранительной системы, а нередко и он сам участвует в получении взяток и потому обязан «не выносить сор из избы». Следовательно, российский суд не просто оправдывает, но и участвует в системе применения пыток. Результат этой практики – преступники откупаются, невинные подвергаются пыткам и заполняют тюрьмы и лагеря. В условиях поголовной коррумпированности правоохранительных и судебных органов справедливости могут добиться очень немногие.

Переполненность, плохие условия содержания

Несмотря на то, что, как говорилось выше, наметилось некоторое улучшение ситуации переполненность камер по-прежнему остается большой проблемой, особенно в СИЗО. Жалобы на переполненность и плохие условия содержания заключенных в следственных изоляторах тюремного типа продолжают поступать, Приводим один из примеров: «Я, Шарохимов Ш.Ш. СИЗО 77/1 «Матросская тишина» г. Москвы. За продолжительное время, что я здесь нахожусь, в отношении меня систематически допускаются правонарушения со стороны работников СИЗО 77/1. В камере на 12 человек содержаться 40 человек, на одной койке спят в три смены, естественно нормального сна быть не может. В камере очень душно. Бельё нам не меняют, поэтому приходится стирать в камере, от чего воздух становится ещё хуже. Подследственные болеют очень часто кожными заболеваниями, чесоткой.

Распространен туберкулез. Медицинская передача бюрократическим аппаратом СИЗО фактически запрещена и медицинского обслуживания здесь кроме осмотра нет. Так что при утрате здоровья восстановить его негде и подобное содержание не дает мне возможности правильно осуществить свою защиту от предъявленных мне обвинений. Питание также не соответствует действующим правилам, а качество пищи не соответствует санитарным нормам. Передачи продуктовые принимаются в течении 2-х суток. В передаче действуют надуманные противозаконные ограничения в ассортименте не принимаемых продуктов. А если передача принимается без ограничений, то оплачивается через магазин СИЗО и по очень завышенным ценам. Продукты в магазине просроченные, и некачественные, мало того, их доставляют в течении 2-3-х недель. Начальник СИЗО не выполняет закон в котором говорится, что передача должна быть вручена в течении суток. Это не только нарушение моих моральных прав, эта ситуация доставляет мне как физические, так и моральные страдания, что в силу действия Европейской Конвенции определяется как применение пыток, что запрещено любыми правовыми международными нормами. Также в камерах часто производятся несанкционированные обыски, как в ночное, так и в дневное время суток без присутствия оперативного работника. В результате чего возникают конфликтные ситуации между арестантами и работниками СИЗО. Сами понимаете, что при разрешении конфликтной ситуации, работники СИЗО всегда оказываются правы, а я водворяюсь в карцер без какого-либо разбирательства, так как начальник СИЗО подписывает любое написанное постановление о водворении в карцер. В карцере на стенах «шуба», что ещё больше провоцирует заболевание туберкулеза легких. Также там очень много крыс и другой кровососущей живности, что способствует развитию кожных, гнойных заболеваний на теле. Лечения от которых, не знают даже местные врачи. Также имеет место быть применение спецсредств и применение необоснованно грубой физической силы со стороны работников СИЗО.»

Такие условия содержания в тюрьмах Москвы. В регионах – еще хуже. Хотя что такое «еще хуже» - трудно представить.

Повсеместно в российских СИЗО нарушается право заключенных на непрерывный, восьмичасовой сон. Сотрудники изоляторов поднимают (готовя к суду или этапу) заключенных на 2-3 часа раньше установленного распорядком дня времени подъема. Служебная целесообразность и личные интересы, явно превалируют над нормами федерального законодательства. По этой же причине системными являются следующие нарушения – сокращение (а то и вовсе лишение) времени прогулок, отсутствие горячего питания (или полное его отсутствие) для находящихся в судах, неоказание медицинской помощи нуждающимся.

Ввиду полнейшей закрытости от общества оперативники СИЗО нередко злоупотребляют служебным положением. Перевод из камеры в камеру того или иного заключенного допускается нередко безо всяких на то причин. Нам, например, известны случаи, когда заключенных переводили в другую камеру по 30 – 40 раз в месяц!? Никакими режимно-оперативными соображениями подобные издевательства объяснить невозможно. Зато нам доподлинно известны истинные причины таких блужданий. Это и попытки (далеко небезуспешные) оказать психологическое давление на то или иное лицо с целью вынудить его дать нужные показания или усмирить непокорного. Оперативные работники не могут не знать – перевод из камеры в камеру – это сильный психологический стресс. Практикуются подобные переводы также и для собственного обогащения. Схема очень простая. Вначале заключенный осуществляет за свой счет ремонт камеры, максимально ее благоустраивает. А спустя какое-то время всех находящихся в ней «разбрасывают» по другим камерам. И в обустроенную камеру оперативный сотрудник «заселяет» тех кто имеет возможность его отблагодарить. Что, впрочем, не мешает последнему повторить, спустя какое-то время, эту операцию, разрывая негласный контракт с теми, кто уже заплатил ему.

Подчиненные оперативников – младший инспекторский состав - не отстают от своих коллег. Например почти везде распространена такая форма вымогательства. При поступлении арестованного в СИЗО он попадает в так называемую сборку – сборное отделение где должен пройти дактиласкопирование, медосмотр и т. д. В том числе проводится обыск его личных вещей на предмет возможного обнаружения запрещенных вещей (в очередной раз тюремщиками демонстрируется недоверие к своим коллегам-милиционерам, обязанным также производить подобный обыск доставляемых в ИВСы.). Под надуманными предлогами (якобы не положено, истек срок ранения и т. д.) у людей, находящихся в полушоковом, в связи с арестом, состоянии и не способных в связи с этим к какому-либо противодействию

Таким образом нормы закона, призванные обеспечивать лишь тайну следствия, повсеместно используются сотрудниками СИЗО и в собственных целях. Пользуясь ими по своему усмотрению оперативники возводят закрытость этих учреждений в абсолют, для решения, в том числе, своих, мелкошкурных интересов.

Отказ в доступе к адвокатам

Адвокат в современных условиях в России - защита не всегда надежная по той причине, что многие адвокаты советских времен прикормлены властью и выполняют роль организаторов взяток. Они представляются клиентам как защитники их интересов и обещают выиграть процесс при условии, если клиент даст деньги и для судьи. Эти же адвокаты используются в случаях, когда у арестованного денег нет, а по закону он имеет право на защиту. Следователи предлагают «своего» адвоката и ставят обвиняемого в безвыходное положение, когда и адвокат вроде есть, но работает этот адвокат на следователя. Работать в правовом поле такие «защитники» не способны в принципе.

Защита обвиняемого не может осуществляться в полном объеме и по той причине, что вопреки закону адвокат, тем не менее, допускается к подзащитному с разрешения следователя, хотя по закону достаточно разрешения начальника тюрьмы. На практике следователь всякими мерами может препятствовать доступу адвоката к подзащитному, неделями умышленно скрываясь от него под разными предлогами, чтобы выиграть время. Пока адвокат обжалует его незаконные действия, следователь «работает» с обвиняемым без него. Дискриминация адвокатов проявляется и в других формах. Например при проходе на территорию СИЗО адвокатов запускают в последнюю очередь. По негласной традиции первыми пропуска на территорию СИЗО получают следователи.

Если обвиняемый юридически неграмотный, то следователи часто не предоставляют ему адвоката для участия в следственных действиях(проведение очной ставки, уличная операция, экспертиза и т. д.) поскольку уверены, что данный арестант не сможет обжаловать незаконные действия следователя.

Отказ в доступе к семье и своевременном рассмотрении дел

При отказе доступа к семье страдают все осужденные, но особенно женщины. В тюрьмах и колониях России содержится около 60 тысяч женщин, более 5 процентов тюремного населения. Большинство женщин заключенных происходят из неполных и неблагополучных семей или из детдомов, многие пережили в детстве и юности сексуальные и другие виды насилия, не имеют семьи, жилья, работы. Их дети воспитываются в детских домах, в лучшем случае – у родственников. В колониях, где предусмотрено проживание детей до 3 лет с матерью, они фактически отделены друг от друга в локальных изолированных зонах. Как показали исследования, более половины женщин, имеющие детей до 8 летнего возраста, не получают отсрочки исполнения приговора, так как осуждены по так называемым строгим статьям – за кражу. Суды часто не принимают во внимание личность осужденной, наличие у нее малолетних детей. В заключении женщины проживают в бараках по 70-80 человек в одном помещении. Многие больны психически и физически. После 3-4-летнего пребывания в заключении женщины быстрее, нежели мужчины, теряют социальные связи, испытывают гораздо более сильную психологическую деформацию. Система исполнения наказания женщин остро нуждается в реформировании.

Аналогичные условия и у мужчин. Много проблем со свиданиями с родственниками в колониях. В частности вновь возрождается практика запрета на предоставление свидания тем кто до осуждения проживал в гражданском браке и не имеет официально зарегистрированных отношений. В следственных тюрьмах длительные свидания вообще не практикуются, хотя люди сидят там годами. Осужденному Душину Сергею Юрьевичу, отбывавшему наказание в одной из колоний Р. Мордовия (учр. ЖХ-385/7) неоднократно отказывали в предоставлении свидания с его законной супругой, гр. Н. Пильчевской. По странному совпадению к моменту приезда Натальи в эту колонию на свидание ее муж оказывался водворенным в ШИЗО и в предоставлении свидания Пильчевской отказывали (еще один пробел в российском пенитенциарном праве – родственников - то точно наказывать лишением свидания не имеют права). Мы получаем много жалоб на грубое отношение сотрудников бюро передач и свиданий в отношении родственников. Их повсеместно заставляют проводить досмотр вещей и продуктов, который нередко превращается в обыск. Но и этого для них бывает мало. Обыск часто производится в издевательско-унизительной форме. Приехавших на свидание заставляют раздеваться догола, у некоторых не гнушаются осматривать интимные складки тела. В подавляющем большинстве случаев ничего запрещенного у обыскиваемых и досматриваемых не обнаруживают.

Не менее характерный пример с заключенным Шутовым Юрием Титовичем, депутатом Законодательного Собрания Санкт-Петербурга (на данный момент содержится в учреждении ИЗ – 47/1, «Кресты»). Почти СЕМЬ ЛЕТ(!!!) он находился в СИЗО, будучи неосужденным. Есть и другие процессуальные нарушения в его деле. Можно по разному относится к Шутову как к человеку, но очевидным является то, что к гражданину Шутову власть относится вполне по хамски.

Безусловно – в такой ситуации нельзя всерьез говорить о какой-бы то ни было ресоциализации и адаптации осужденных. В некоторых (очень немногих) колониях созданы отряды для тех кто по закону имеет право на отпуск. Так вот в этих бараках создан режим чуть более мягкий, чем в других. Кстати еще одна мертворожденная статья УИК – право на отпуск, С ВЫЕЗДОМ К МЕСТУ ЖИТЕЛЬСТВА, осужденных. Почти нигде она не выполняется.

Просмотр почты/корреспонденции

Осужденным разрешается получать и отправлять за счет собственных средств письма и телеграммы без ограничения, но вся корреспонденция подвергается цензуре, вскрывается. Прочитывается в спецчасти или начальниками отрядов. Переписка с органами прокуратуры, с судом, с государственными институтами власти, с Уполномоченным по правам человека РФ и субъектов федерации, общественными организациями цензуре не подлежит. На практике все обращения заключенных даже в официальные инстанции, особенно жалобы на условия содержания непременно прочитываются и нередко изымаются и до адресатов не доходят. Находясь в учреждении ИЗ-47/1 (Санкт_Петербург) я попытался отправить на имя Президента России В. В. Путина обращение в запечатанном конверте. Конверт мне попытались вернуть вскрытым, пояснив, что любую корреспонденцию ВООБЩЕ нельзя запечатывать. Даже убедившись, что в моем тексте к Гаранту Конституции не содержится призывов к бунту, подготовке к побегу и т. д., а высказывается всего лишь просьба оказать посильную помощь тюрьме построенной еще в царские времена письмо все равно не желали опускать в почтовый ящик. Когда же я стал настаивать на его отправке меня быстренько «сплавили» на этап. За очень редким исключением, как например с осужденным Исмаиловым (содержится в учр. Ставропольского края), письма которого, адресованные в нашу организацию, отправляют к нам в запечатанном конверте (одно из них прилагается). Поэтому осужденные предпринимают все возможности и пересылают жалобы нелегальными методами. Также распространены следующие нарушения. Сами письма осужденных задерживаются при выдаче или отправке, почтовые вложения не всегда выдаются, даже при существующей описи вложений. Так например осужденному Семенову Олегу Сергеевичу (содержится в учр. ОЮ – 241/23, пос. Ревда, Мурманской области) до сих пор не выдали видеокассету (с записями документальных фильмов транслировавшимися по центральным каналам) посланную нами бандеролью. Роль верховного цензора в данном случае взял на себя начальник отряда, капитан вн. сл. А. Г. Чернов. То есть сотрудники на местах считают вполне возможным наделять самих себя правом уже цензуры политической. Так например осужденному Румянцеву Евгению Юрьевичу (отбывает наказание в учр. ОН – 55/10, пос. Металлистов, Тверской области) выдают не всю посылаемую ему в заказных письмах литературу. В частности он пишет в своем письме «… когда я получил письмо в котором говорилось о том, что именно в него вложено, то газеты «За права человека» были вычеркнуты и мне их не выдали».

Практикуется также, в нарушении действующего законодательства, возврат писем отправителю, в случае убытия адресата в другое учреждение. Ксерокопии квитанций о возврате прилагаю.

Уничтожение собственности

По отношению к осужденным в последние годы законы ужесточаются. Теперь человек, осужденный по приговору, утрачивает не только работу, что вполне естественно, но и право на сохранение за ним муниципального приватизированного жилья. Если у осужденного не сохранились семейные отношения и родственные, при освобождении он попадает в замкнутый круг, скитается и в результате вынужден снова «возвращаться» в колонию по приговору суда. Так например обратившийся к нам Трофимычев Александр Сергеевич рассказал о том, что его отказываются прописывать, после освобождения, в сохранившуюся за ним комнату на основании имеющейся справки о …его смерти. Надо отметить, что не всегда мы натыкаемся на непонимание властей. По нашему обращению к Прокурору Люблинской межрайонной прокуратуры г. Москвы В. И. Лысаку и к начальнику ОВД «Люблино» была достаточно оперативно проведена служебная проверка, состоялось признание подложности справки о смерти Трофимычева, недавно он получил паспорт и вселился на свою законную жилплощадь.

Этапирование

Условия перевозки заключенных из тюрьмы в суд, к следователю, в другое подразделение столь же жестоки. В суды в одном виде транспорта увозят сразу многих. Единственное соблюдение устава – раздельное содержание мужчин и женщин. Поэтому подолгу держат в накопителях-боксах. Пока всех соберут. Привозят тоже поздно. Часто люди остаются без обеда и ужина, голодают. Автомашины не утеплены и в зимних условиях люди промерзают, простывают. Летом же в таких металлических коробках наоборот жарко. Людей набивают в них как сельдей в бочку. Предоставляем выдержку из официального обращения исполнительного директора ООД «За права человека» Л. А. Пономарева к Генеральному прокурору РФ В. В. Устинову по поводу сфальсифицированного уголовного дела в отношении гражданки Изаровой М.Ф., где, в частности, указывается и на недозволенные методы ее этапирования: «…для проведения наркологической экспертизы в Москве администрацией следственного изолятора была незаконно выдана арестованная Изарова М.Л., которая на протяжении нескольких часов находилась в необорудованном для перевозки людей автотранспорте. В виду этого состояние здоровья Изаровой М.Л. вызывает опасение ввиду обострившейся гипертонической болезни после многочасовой поездки…». К этапируемым применяются и другие незаконные методы. В бутырском следственном изоляторе при подготовке на этап в больницу, осужденных признанных невменяемыми «накачивают» психотропными препаратами до состояния полной прострации.

Во время следования на дальних этапах не соблюдаются следующие нормы:

- почти никогда (за исключением спецэтапов или проплаченных вариантов) в одном купе не содержится то количество людей которое предусмотрено действующими нормативами – оно превышается, как минимум, вдвое;

- вывод в туалет и выдача кипятка производятся, чаще всего, не более двух раз в сутки;

- обыски осужденных производятся в издевательской манере (могут заставить тех кто прошел обыск забираться на третий ярус предназначенный для вещей, отнять понравившуюся вещь под предлогом ее, якобы, запрещенности к хранению, повторить обыск за малейшую провинность);

- почти повсеместно распространено неоказание, в принципе, медицинской помощи;

- конвойные, пользуясь абсолютной бесконтрольностью и полуэкстремальностью ситуации, а, соответственно, полной зависимостью от них этапируемых часто занимаются вымогательством личных вещей и продуктов, принадлежащих осужденным и заключенным. Этому также способствует и то, что конвоирами «трудятся» солдаты срочной службы. Молодых парней, еще не имеющих никакого жизненного опыта, и самих находящихся под давлением «стариков», наделяют почти неограниченной властью над людьми, в т.ч. преклонного возраста. Нравственные принципы или не сформировались окончательно или наоборот утвердились в форме почти узаконенного господства и стяжательства;

- этапируемых заставляют передвигаться от вагона до автозака бегом или на корточках, могут натравить овчарок или избить за малейшее возражение.

Самоубийства и жестокое обращение

Уже приводились примеры, когда после регулярных избиений осужденные не выдерживают, вскрывают вены, режут животы, перерезают горло. Часто такие случаи завершаются гибелью человека, особенно, когда осужденный решается на повешенье. Добиться расследования гибели заключенного, тем более судебного, и открытого пока не удается, хотя родители погибших добиваются подобных расследований, но получают отписки. В частности мы прилагаем одно из свидетельств – фильм снятый общественной организацией «Уральская Амнистия», показывающий тело убитого осужденного Омарова. На нем видны множественные гематомы и ссадины. Но из официального ответа Челябинской спецпрокуратуры явствует что Омаров … умер от сердечной недостаточности.

Безусловно, эскалация насилия, передислокация бюджета страны на военные нужды, на увеличения вооружений и спецназов, в первую очередь сказывается на угнетенном населении, в том числе и на заключенных. В таких условиях выживает раб, человек, не имеющий воли вымолвить слово в свою защиту, в защиту другого человека. Избивают и убивают в местах заключения в своей основе тех, кто настырно борется за справедливость. В качестве характерного примера известен случай доведения до самоубийства заключенного Леонида Лаптева(учр. ЯВ – 48/Т-1, Челябинская область), которого поставили перед выбором – записаться в секцию дисциплины и порядка или быть изнасилованным. Так как для Леонида позорность ситуации была равноценной в обоих случаях он был вынужден повеситься. По информации фонда «Уральская Амнистия» (руководитель Антонина Ивановна Соколова, т: (3519) 20-69-90) работники этой тюрьмы насильственно подвигали к самоубийству не только Лаптева, но и осужденных Курбатова, Молошникова. Вот поэтому сотрудники, надзирающие за содержанием осужденных, и применяют массовые избиения, муштру на плацу, и другие приемы насилия – они всегда стараются из общей массы осужденных выделить непокорных, чтобы затем сломить их волю к борьбе за справедливость.

Изменение Уголовного-Исполнительного Кодекса

Что такое секция дисциплинарного порядка, досуга и др.? Это самодеятельные организации, которые создаются преимущественно в колониях из заключенных, но исключительно на добровольных началах. Они также, по закону предназначены для решения исключительно мелкоорганизационных и хозяйственных вопросов (проведение спортивных мероприятий, культурного досуга и т. д.).

В реальности же члены СДП и других секций, вступившие в такую общественную организацию, носят красные повязки на рукаве и наблюдают за соблюдением порядка в бараках, в общественных местах, в т. ч клубе, столовой. Они также дежурят на спецобъектах – дежурных вышках в центре колоний – регулируют вход и выход осужденных в локальные участки, их передвижения по территории зоны. То есть делают то, что прямо запрещено законом. Нередки случаи когда активистам администрация учреждений вручает дубины для избиения непослушных. Одним из противоречий ст. 111 УИК РФ является то, что с одной стороны администрация не имеет права наделять своими полномочиями членов самодеятельных организаций, с другой – предпологается участие этих организаций в поддержании порядка в колонии. Поскольку руководители УИН оценивают воспитательную работу в колониях по количеству членов секции СДП, то администрация, зачастую заставляет осужденных насильственным путем записываться в них, что вызывает отчаянное противодействие у большинства заключенных. Чем же так ненавистны для осужденных такие секции? По сложившейся практике деятельность таких секций (не только СДП, но и секции досуга, санитарии и гигиены и т. д.) является прямо противоположной тому, что записано в законе. Осужденные «вступившие в партию» негласно обязаны доносить на своих собратьев по несчастью, всячески интриговать и т. д. То есть заниматься тем, что и на свободе - то не приветствуется. Усугубляет ситуацию еще и то обстоятельство, что по примеру надзирательского состава, который применяет насилие к заключенным, осужденные, вступившие в такие секции и пользуясь немалыми привилегиями у администрации, тоже избивают заключенных, не желающих вступать в эти организации или отстаивающих свое достоинство. Насколько мне известно, В.В. Борщев уже ставил вопрос об упразднении этих образований, в связи с их порочностью, перед директором ФСИН РФ Ю. И. Калининым.

Изменения, введенные в Уголовно-исполнительный Кодекс РФ, позволили содержать осужденных в ПКТ полгода, в то время, как раньше могли держать в закрытых штрафных учреждениях - ШИЗО только 15 дней. Насколько нам известно ФСИН даже издал циркуляр по которому нельзя продлевать содержание в ШИЗО без вывода в зону. Но нет ничего невозможного для смекалистых ребят в погонах. Тех кто не желает подчинятся незаконным, абсурдным требованиям или даже явных нарушителей морят в ШИЗО изощренно. Человека выпускают из каменного мешка, по окончании 15 суток, на час-другой и вновь сажают в тюрьму в тюрьме. И эта чехарда может продолжаться месяцами. Нормативы вроде бы соблюдены формально, фактически же людей медленно убивают.

Разъяснение. Есть понятия СИЗО, есть ШИЗО и есть ПКТ. СИЗО - это следственный изолятор-тюрьма. В СИЗО обвиняемые находятся под стражей до суда и по приговору отправляются для отбытия наказаний в другие учреждения. ШИЗО – это штрафной изолятор в колонии, куда помещают без суда за нарушение режима на срок до 15 суток. ПКТ – помещение камерного типа. В камерах ПКТ, опять-таки без суда, содержатся осужденные, являющиеся злостными нарушителями установленного порядка: мужчины – сроком до 6 месяцев, женщины – до 3 месяцев. И это еще одна проблема. Как правило тюремные надзиратели, не блещущие педагогическими талантами, не утруждают себя вопросами вроде: «А почему этот Иванов, Петров, Сидоров готов к ежедневному и долговременному пожертвованию? Почему каждый раз он готов идти на грязные нары, вместо того, чтобы застегнуть пуговицу, ходить строем и с песней, не брать с собой из столовой хлеб?»

Не говоря уж о том, что ШИЗО нередко используется для давления на неугодных. Почему-то для общества не секретны факты давления на заключенных находящихся в СИЗО, с целью понуждения к написанию явок с повинной. И даже государственные институты вынуждены частично признавать подобные факты произвола. Но нет почти ни одного ответа из прокуратуры, тем более из УФСИНов в котором факт водворения в штрафной изолятор признавался бы неправильным.

Конкретный пример с моим незаконным водворением в ШИЗО на 15 суток за «необоснованную клевету» (как будто бывает клевета обоснованная!). Ну не посчитал я возможным промолчать после того, как меня избили при поступлении в областную больницу (учр. ОЮ – 241/18, пос. Мурмаши, Мурманской области). Написал заявление на имя прокурора по надзору П. А. Сотникова с просьбой провести служебное расследование и привлечь к ответственности зарвавшихся молодцов в погонах. Расследование провели, но очень своеобразно. Опросили или хозобслугу или тех кто не мог видеть происходящего. Понятно, что заключение оперативников после столь «объективного расследования» не могло свидетельствовать в подтверждение моих слов. Надо отдать должное Павлу Алексеевичу – он незаконное решение спустя семь(!?) суток отменил, с требованием меня немедленно освободить. Надо ли говорить, что никаких письменных извинений, тем более компенсаций, за незаконное пребывание в каземате я не получил.

Другие клиенты

Система преследования бизнесменов, людей близко сотрудничающих с Ходорковским, Лебедевым, которые в настоящее время ищут возможность защитить свой бизнес за пределами России, она похожа на взаимоотношения с заключенными в том плане, что претензии свои власть предъявляет не к каждому на данном этапе. Есть бизнесмены, которые нашли «крышу» и за свое «благополучие» платят черным налом большие деньги в России и не вступают в конфликт с Кремлем. Есть бизнесмены, которые предпочитают сидеть в тюрьме и, тем самым, бороться с произволом, поскольку всякий знает, что при желании в России можно заточить в тюрьму любого предпринимателя. Есть бизнесмены, которые увели свои активы за границу и уехали сами. Каждый сам распоряжается своей судьбой и своим капиталом. Что будет с теми, кто находится за пределами России, но будет вынужден вернуться? При существующем режиме в России их посадят в тюрьму, для начала. Как с ними будут обращаться там, мы уже обсудили. Мы сейчас видим, что даже очень известные российскому и международному обществу уголовные процессы Ходорковского, Лебедева, ученых Данилова, Сутягина, Моисева, адвоката Трепашкина, правозащитника Рафаэля Усманова и другие не имеют пока что успеха в достижении справедливости. Эти, так называемые уголовные процессы, получили в российском гражданском обществе явно политическое звучание. Политические заключенные отбывают наказание в условиях обостренного унижения человеческого достоинства. В качестве примера несколько слов об адвокате Михаиле Трепашкине. Накануне судебного процесса, на котором он намеревался предъявить доказательства причастности российских спецслужб к взрывам домов в Москве в 1999 году Трепашкин был арестован по сфабрикованному уголовному делу и осужден 19 мая 2004 года к 4 годам колонии поселения. Трепашкин должен был уже полгода находится в колонии-поселения, но его продолжали держать в учреждении ИЗ - 50/2 г. Волоколамска Московской области под стражей, причем в камере ПКТ. Выдержки из его письма Л. А. Пономареву: «Уважаемый Лев Александрович! Благодарен за помощь и поддержку. Которую оказали мне в борьбе с беспределом нынешних властей. Тем не менее. Они опасаются выпустить меня даже в условия колонии-поселения и без санкции суда закрыли в другую тюрьму в Волоколамске, держат под стражей и в условиях унижающих человеческое достоинство: клопы, вши, теснота. 4 дня не имел индивидуального спального места, нарушены все условия гигиены. Нет даже туалетной бумаги, бачек для воды ржавый, а вначале и его не давали. Люди по 2-3 дня ждут хотя бы 1 простынь и наволочку, одеял нет, матрасы из кусков сбитой ваты, окна закрыты 3-мя рядами решеток, в камеру мало попадает воздуха. Бумагу для написания заявления не дают. Но самое главное из-за чего я снова прошу Вашей помощи – почти полное отсутствие медицинской помощи. Я болен бронхиальной астмой в тяжелой форме. У меня не прекращаются приступы. В «Матросской тишине» меня успокаивали, что в колонии-поселения я смогу лечиться. Но меня снова закрыли в тюрьму. В пыточные условия. В жутко накуренной, напичканной людьми камере я задыхаюсь от приступов астмы. Личные лекарства быстро израсходованы, врача дозваться невозможно, в медицинской помощи мне отказано…» Таковы приемы содержания осужденного по политическим мотивам Михаила Трепашкина: суд постановляет отбывать срок в колонии-поселении, а человека держат в тюремной камере в условиях жесточайшей пытки, угрозы здоровью и жизни. Далее ситуация развивалась по этой же логике. После освобождения Трепашкина по УДО, прокуратура обжаловала данное решение, и его фактически похитили из дома, после двух недель пребывания дома, в Москве. Вернув в колонию, Трепашкина, под предлогом карантина, поместили в ШИЗО, причем, на тех условиях пребывания в нем, которые создаются для провинившихся, хотя никаких нарушений режима с его стороны не было, и формально Трепашкин находится на «общих условиях содержания в колонии-поселении».

Право на УДО

Повсеместно, так или иначе, нарушается право осужденных на условно-досрочное освобождение. Наиболее распространенные причины – желание добиться максимально послушного поведения осужденных (точнее раболепного подчинения) и вымогательство средств. К осужденному Будцову Николаю Ивановичу (отбывает наказание в учр. ОН – 55/10, пос. Металлистов, Тверской области, 16 отряд) обратился в ноябре 2004 года начальник 14 отряда (сейчас переведен на повышение – работает начальником специального отдела) ст. л-нт вн. сл. Энгелейков А. Н. Он предложил Будцову, как и многим другим, перевести на счет колонии полторы тысячи рублей для благоустройства колонии. За это Энгелейков твердо пообещал беспрепятственное прохождение Будцова на условно-досрочное освобождение. Надо отметить, что на момент этого предложения у Николая не было ни единого нарушения, более того был ряд поощрений (он работал электриком в промзоне). И соответственно, он имел право на УДО и без этих пожертвований,.

Тем не менее через полгода, когда подошел формальный срок предоставления Будцова на УДО, начальник колонии полковник вн. сл. Кожевников В. Ю. заявил Николаю на административной комиссии, что пока он, Будцов, не погасит свой иск, на УДО его не пропустят. Когда же осужденный потребовал вернуть ему деньги, которые у него, фактически, украли вымогательством. против него сразу же стали применять репрессивные меры. В этот же день в его барак пришли три начальника отряда (Ибрагимов, Смирнов, Гурин) и учинили варварский обыск - вывалили на пол личные вещи Будцова, ходили по ним ногами, раскидали его личные бумаги, кричали на него, выражаясь нецензурно. В процессе обыска у него пропали некоторые вещи. И в этот же день Николаю Будцову было объявлено два выговора. Один за ношение спортивных брюк, второй за использование кипятильника с неисправной, якобы, электропроводкой.

Будцов, как профессионал в области электричества, попытался обжаловать последний выговор. Написал на имя Тверского прокурора по надзору жалобу в запечатанном конверте с просьбой отмены незаконного дисциплинарного взыскания. Письмо это было опущено в ящик для жалоб и заявлений так как ни началь

Архив публикаций