27 Мая 2012

Андрей Лукьянов: «Мне отвечали: «Хорош прикидываться!»

Сценариста Андрея Лукьянова перепутали с объявленным в розыск членом арт-группы «Война» и арестовали. Выйдя на свободу, Андрей рассказал БГ, как проходил его арест и как с ним обращались за решеткой

22 мая в 22:40 на Кудринской площади был задержан один из участников ассамблеи протестного лагеря #ОккупайАбай — сценарист Андрей Лукьянов. Когда Лукьянов показал свои водительские права, полицейские задержали Андрея и отвезли в ОВД «Пресненское». Задержание проводилось по прямому указанию присутствовавших на месте сотрудников центра «Э», перепутавших Андрея Лукьянова с членом арт-группы «Война» Олегом Воротниковым, который в 2011 году стал фигурантом уголовного дела по статье «Хулиганство, применение насилия в отношении представителя власти и оскорбление представителя власти» и был объявлен в международный розыск.

Андрей Лукьянов, сценарист, руководитель творческой группы сетевого рекламного агентства, 37 лет:

«Я живу в Москве и являюсь представителем того самого «креативного класса», о котором все так много говорят. В последнее время я стал достаточно активно участвовать в протестных действиях, поскольку меня волнует устройство нашей страны: я ходил на митинги, на Чистые пруды, в общем, был всюду, где только мог.

22 мая принимал участие в ежевечерней ассамблее на Кудринской площади, на которой обсуждались насущные вопросы — быт, организация лагеря, прочее.

В какой-то момент, когда ассамблея уже закончилась, ко мне подошли двое сотрудников ОМОНа и попросили предъявить документы. Паспорта с собой у меня не было, и я показал водительские права. Они их тут же забрали, сказав, что я должен пройти с ними в автозак. Рядом с омоновцами были какие-то люди в штатском. Я не стал сопротивляться, полез в автобус: с собой у меня был велосипед, пришлось его с собой затаскивать. В автобусе меня ждали еще два омоновца и еще один человек в штатском — я так подозреваю, из того же центра «Э».

Как только мы с велосипедом оказались внутри автобуса, тот тронулся, и люди, остававшиеся на Кудринской площади, дружно закричали: «Куда вы его увозите?!» Кто-то из друзей позвонил мне по телефону, и в ту же секунду один из омоновцев вырвал у меня из рук телефон. Потом меня повалили на лавку лицом вниз и заломили руки и ноги.

Сотрудник центра «Э», который был во всей этой постановке главным, наотрез отказался представиться и вместо этого играл в испорченный телефон: то есть я спрашиваю его: «Назовите свое имя, фамилию и должность», а он говорит милиционерам: «Спросите у него, кто он и где живет».

Я ехал, уткнувшись лицом в лавку, и как только пытался поднять голову, мне кричали: «Лицом вниз, руки за голову!»

Меня привезли в «Пресненское» ОВД, и сотрудники центра «Э» стали внимательно изучать мой телефон. Через какое-то время меня пересадили в милицейскую машину и повезли в другое отделение милиции, в район трех вокзалов — по-моему, «Красносельское» ОВД. Там меня подвели к сканеру, на котором снимают отпечатки пальцев. Я говорю: «Я не буду снимать отпечатки пальцев, это противозаконно!» И тогда здоровенный бугай в оранжевой майке матом мне объяснил, что если я не соглашусь на эту процедуру, то мне же хуже будет. После этого он ударил меня кулаком по почкам и подтолкнул к сканеру. Я его спросил, кто он и откуда, и тот ответил: «Просто общественник».

Потом мои отпечатки пальцев «пробили» по базе: все чисто, я ни в чем не замешан. Тем не менее меня повезли обратно в «Пресненское» ОВД, отказались дать телефон, отказались сообщить моей жене Лене, где я и что со мной происходит. Ночь я провел в холодной камере, спал на лавке — ни еды, ни питья мне не дали, только пару раз вывели в туалет и разрешили попить воды из крана.

При этом все были уверены, что поймали того, кого надо, и когда я спрашивал, за что меня задержали, то мне отвечали: « Хорош прикидываться, как будто ты сам не знаешь!» А кто-то из сотрудников снимал меня на мобильный телефон, на память. Открытым текстом мне не говорили, за кого меня принимают, но вечером, когда эшники уехали, начался настоящий абсурд: я сижу в камере, ко мне заходит милиционер и говорит: «Воротников?» «Да нет, — отвечаю, —Лукьянов».

Под утро подъехал еще какой-то эксперт, который заново откатал все мои пальцы и ладони. В протоколе о дактилоскопии была написана фамилия «Воротников». Я сказал: «Я не Воротников!» — и, пока фамилию не исправили, подписывать протокол отказывался.

Четырнадцать часов я сидел, ничего не понимая. Моя жена сходила с ума и обзванивала все ОВД, но ей повсюду говорили: «Андрея Лукьянова у нас нет».

Время от времени я спрашивал, дадут ли мне возможность связаться с женой или с адвокатом, но мне говорили: «Подожди, все будет». И только когда мои друзья подняли шум в социальных сетях и стали за меня впрягаться, ко мне впустили адвоката, Василия Кушнира.

Он приехал 23 мая, в 13:00. В 14:30, после долгих переговоров, меня выпустили. Обещали через десять дней прислать бумагу о том, что я — не Воротников и ни в каких противозаконных действиях не замешан. Это так, на всякий случай.

Я не собираюсь менять свою внешность и не хочу брить бороду. На мой взгляд, я похож на Воротникова ровно так же, как на него похож любой бородатый мужчина славянской внешности.

К творчеству арт-группы «Война» я отношусь спокойно и считаю, что оно, как любая форма протеста, очень актуально для нашего времени. Точно так же, как актуальны ассамблеи, лагеря протеста и митинги, на которые я несмотря ни на что по-прежнему буду ходить».

Светлана Рейтер, «Большой город» - 23 мая 2012г.

Архив публикаций