Милицейский роман. Эпизод шесть :: Апрель :: 2012 :: Публикации :: Zeki.su
Новости Дела и судьбы РосЛаг Манифесты Портреты Публикации Контакты
Главная / Публикации / 2012 / Апрель Поиск:
18 Апреля 2012

Милицейский роман. Эпизод шесть

Предыдущие эпизоды

Эпизод 6

Тоненькая фигурка рослой девочки-подростка, большие восточные глаза цирковой лошадки пони, чуть вздёрнутый нос, жесткие черные волосы как у кобылки, с недавних пор стриженые в «каре», неутомимость в постели и вне постели. Вначале он сравнивал ее с козочкой, потом стал сравнивать с кобылкой…

– Ну как же так долго..! – вздохнула Гольденберг.

– Последний раз судья выносила решение три часа.

– Три часа?! – плаксиво сказала адвокатша.

– А Вы идите, чего Вам, Новый Год скоро…

– Я не могу, я дежурный адвокат, – Гольденберг произнесла эту фразу с важностью.

Надо же, она еще и гордится собой. Дежурный адвокат!

…Фифи к тому же чужая жена. У нее есть неразведённый муж. По её словам, они живут раздельно, однако пару раз он натыкался на мужской домашний голос в её телефоне. Домашний, имеется в виду, что такой спокойный, не тревожный, владелец такого подразумевается в тапочках, и имеет право находиться с её телефоном в руках. Фифи говорит, что у них приятельские отношения. А там черт её, Фифи, знает. Женщины часто врут для удобства мужчин. Они не хотят отягощать наше сознание своими проблемами. Молодые самцы этого не понимают и воспринимают женскую ложь как оскорбление. Это неверно. Фифи лжёт?..

– Я одиннадцать лет в органах. Хочу уйти, устал… Бу-бу-бу. Молодежь, которая приходит,…. Бу-бу-бу-бу. Я дважды был в Чечне… в командировках…

Вынырнув из своей жары, Дед слушал теперь обрывки разговора между изможденным лейтенантом и адвокатшей Гольдберг / Гольденберг. Ну конечно он был в Чечне, откуда еще можно вывести такое лицо, где еще можно такое лицо приобрести… Лейтенант изображал усталого милицейского Гамлета, но адвокатши ему было мало. Он метил в него, в знаменитого человека, в VIP-персону, хотел задеть как-то.

– Наша интеллигенция не понимает, что мы в милиции делаем грязную работу, и рискуем жизнями. Я потерял лучших друзей… Вот он, что он знает…

Дед знал всё. В нем было столько опыта, что лейтенант с его Чечней и милицейскими буднями был как младенец рядом с чёртом. Он кашлянул и, неожиданно для себя, сказал:

– Вы на одной войне были. А я на пяти. И я не интеллигенция. Я на заводах работал.

В зале стало тихо. Милиционеры, негромко галдевшие до этого, замолчали.

– Я и в Сербии воевал. И в атаки ходил несколько раз.

– Ну и что эти сербы Ваши, рыпнулись и получили по голове, – сообщил лейтенант. Из ответа стало ясно, что он неприятен лейтенанту, но он пнул сербов, чтобы не пинать его.

Дальше можно было с ним не разговаривать. Такой говнюк не стоил даже реплики. Но Дед все-таки добавил:

– 12 миллионов сербов не могли победить коалицию из 27 стран. Но они храбро сражались. Не чета нам, отдавшим без выстрела полстраны.

И он ушел опять в свою жару. И не реагировал более на бесноватого лейтенанта. Бывают такие говнюки.

Судья появился в одиннадцать без минут. Он был все так же зловещ и средневеков в своей черной мантии. Судья дал ему пятнадцать суток ареста. Ему выдали постановление суда. И повели уже в автомобиль ОВД, потомку что он теперь числился за ними. Он успел сказать Кириллу, сколько ему дали. Лейтенант на переднем сидении, его повезли в ОВД.

По дороге лейтенант пытался продолжить беседу, но Дед не поддержал болтовню этого психа. Тогда псих (они уже въехали во двор ОВД) зло сообщил ему, что это из-за него он вынужден торчать на работе, он бы уже пил шампанское с семьей, да еще генерал из-за него приезжал, мы тут все из-за Вас на ушах стояли…

– Я, как Вы наверняка понимаете, к Вам сюда не стремился. Я прописан на территории Тверского ОВД. Меня у Вас тут спрятали, чтобы журналисты и сторонники не нашли.

В отместку лейтенант обыскал его в дежурке. Приказал вытащить из карманов все что есть и выложить. Но, забыл, лопух, и про поясной ремень, и цепочку не изъял. Шмон его был фальшивым, как и он сам, милицейский Гамлет. Чтобы унизить знаменитого человека, врага государства.

А враг государства был такого масштаба восточным философом, что их муравьиные игры были для него просто смешны. Он сидел в теле Деда и потешался над выводком ментов, наблюдая без интереса, как двуногие проявляют свои примитивные инстинкты. Они посадили его в кованого железа обезьянник. Обезьянник был слеплен из лоскутов железа, словно его сделал грузинский скульптор, какой-нибудь хитрый Церетели (А может быть, так оно и было? Получил от мэра подряд на изготовление обезьянников для московских ОВД?). Сидеть на виду у всех в железной клетке – удовольствие не из приятных. Однако там имелись такие цилиндрические радиаторы с горячей водой, и он с удовольствием прислонил к ним спину. Дед любил жару, ненавидел снег, белый цвет и холод лютой ненавистью. Если бы он мог, он бы их запретил: и холод, и снег и белый цвет. Все эти три есть три измерения смерти, небытия, так верил Дед.

Еще Дед активно не любил Город Моше / Моисея / Мозеса – Москву / Мокшу. Жил он здесь исключительно по служебной необходимости. Здесь, потому что это столица государства, находилось его место: здесь он воевал, его фронт находился здесь. Его долг, а чувство долга было в нем развито не менее чем похоть, долг требовал от него находиться здесь. Вот он и терпел, и допускал, что ему придется здесь и умереть. Хотя допускал без особой охоты.

Привезли Кирилла и посадили в соседнюю клетку, отделенную лишь полосами железа. Суд над ним перенесли на завтра, судить его будет тот же судья, фамилия которого начиналась со слога НЕ… Но судья взял себе перерыв на новогоднюю ночь.

Привалившись каждый к своему радиатору, они стали разговаривать. На Кирилла дали показания два других солдафона из 2-го оперативного полка. Его тоже обвинили в нецензурной брани и в сопротивлении милиции. Он бранился у того же самого дома, что и Дед. Вот только получалось, что они друг друга не видели. Бранились и сопротивлялись в одно и то же время, но в рапорте на Деда не упоминался Кирилл, и в свою очередь у Кирилла в его протоколе задержания не упоминался Дед. Власть упоено лгала, не заботясь о правдоподобии. При царях солдат гоняли через строй и секли шпицрутенами. Вот бы восстановить такую практику для солдат 2-го оперативного полка…

(продолжение следует)

Эдуард Лимонов, «Русская весна» - 27 germinal, 220 год Республики




Архив публикаций    
Добавить комментарий:
*Имя: 

Почта: 

*Сообщение: 




Последние поступления:


Последние комментарии:



Портреты: Иосиф Бродский

Осужден за тунеядство

Все свидетели обвинения начинали свои показания со слов: «Я с Бродским лично не знаком…», перекликаясь с образцовой формулировкой травли Пастернака: «Я роман Пастернака не читал, но осуждаю!..»









Ссылки